Анна Климова - Люби меня нежно

Света шла рядом с мрачным мужем по темной улице городка и отчаянно пыталась понять, что стало причиной его недовольства.

Летний вечер был прохладен, и она зябко стягивала на груди нарядную кофточку.

«Вот дурак, — думала она, украдкой глядя на мужа. — Какая муха его снова укусила? Так все было хорошо! Свадьба лучшей подруги только-только набирала обороты в единственном ресторане их маленького городка. Тосты, смех, песни, танцы… — Света подумала, что не так часто в ее жизни выпадали такие светлые и радостные дни. — И вот на тебе!» Саша нашел ее в толпе танцующих и буквально силой выволок из ресторана на улицу. Света не сопротивлялась, зная, что может быть еще хуже…

И вот муж мрачнее тучи шел быстрым шагом чуть впереди, и Светке, чтобы поспеть за ним, приходилось время от времени переходить на рысцу.

До дома было недалеко. Город небольшой, провинциальный: все рядом. От ресторана, по центральной улице надо было пройти до железнодорожного вокзала, перейти пути — и вот она улочка с частными домами, где Света прожила всю свою жизнь.

— Давай быстрее! Плетешься, как беременная корова, — зло бросил Саша через плечо, останавливаясь, чтобы прикурить.

— А что, мы куда-нибудь спешим? — не сдержавшись, в тон ему ответила она.

— Не понял? Ты чё-то сказала?

Вся его фигура напряглась, подобралась, и Света ощутила первые уколы страха. В его голосе звучала зарождающаяся гроза, и она интуитивно перебирала в уме примирительные, уничижительные фразы, которые хоть немного успокоили бы подвыпившего мужа. Но какая-то внутренняя, непокоренная ее часть на мгновение прорвалась, захватила сознание. Сами собой вылетали нежелательные слова.

— Ничего. Это не мне моча в голову ударила…

Сказав это, Света испугалась окончательно. Остановилась посреди пустынного тротуара, у большой витрины магазина подарков.

— Ты чё сейчас, сука, сказала? — Саша, медленно приближаясь к ней, нервно затянулся сигаретой. — Чё, не догуляла, да? Не догуляла, хорошая моя?

— Саш, ну чего ты опять? — дрожа всем телом, она немного отступила.

— Я — чего? Это ты чего, животное! Еще чуть-чуть, и юбку бы задрала перед тем прилизанным! Или не так? Чё, мало я тебя учил? Мало?!

— Саш, не надо… — у Светы вдруг предательски задрожали колени, сердце застучало в бешеном темпе, не в силах совладать с нахлынувшим в кровь ужасом. Она боялась мужа в такие моменты. Совершенно теряла волю и силы при этом. Все чувства обострялись и концентрировались в одну точку, в одну маленькую пульсирующую точку, молившую о пощаде.

Он подошел к ней, резким движением схватил за подбородок, задышал с ненавистью в лицо спиртными парами. Света пыталась ослабить хватку, но пальцы у мужа были словно из стали. Крепкий заводской парень, привыкший цепко держать тяжелые заготовки.

— Чё, падаль, я не прав? Тебе меня одного мало? Глазки-то вон как горели! Кобелей увидела? Ласковых кобельков захотелось?

Его ладонь хлестко пришлась по левой скуле, вмиг онемевшей от боли. Из глаз Светы брызнули слезы.

— Саша, перестань! — воскликнула она, держась за щеку. — Что я сделала?

— Что ты сделала? — повторил он с недоброй улыбкой. — Ты чуть не трахнулась с тем прилизанным у меня на глазах.

Света плакала, совершенно теряясь от нелепых обвинений мужа.

После этого последовал второй удар. Она споткнулась и упала. Он присел рядом с ней, схватил за волосы и прошептал:

— Если матка покоя не дает, так я ее успокою. Я тебя живо в чувство приведу! Забыла, кто тебя е…т и кормит? Напомнить?

— Не трогай меня! — сквозь слезы отчаянно выкрикнула Света, отталкивая его.

Но спасения не было. Улица пустынна, только изредка пронесется к вокзалу запоздавший автобус. Темные окна домов безжизненно холодны. Остались только он, она и мука душевная, стыд, унижение, страх. Беспощадные глаза пожирают ее откровенной злобой, жестокие руки, ядовитые слова — ее крест и безумие, которые она носит уже полтора года. А ведь ничего этого не было. Ни страха, ни боли. Теперь Свете казалось, что то было не с ней, а с другой девушкой, в другой жизни, похожей на сказку, в другом измерении, в другой вселенной…

Сейчас Света Минотавра боялась бы меньше, чем своего мужа. Он нависал над ней, словно палач и обвинитель в одном лице. Несправедливый обвинитель… Каждое его движение было наполнено непредсказуемым действием. И от этой непредсказуемости рождалась беспомощность, жуткое состояние невладения самой собой, своими мыслями и чувствами. Все принадлежало ему. Он ничего ей не оставил.