Тони Парсонс - Семья

В самом порту можно было увидеть корабли всех стран, видов и эпох. Вот суда на воздушной подушке везли игроков в Макао, вот пыхтящие и дымящие буксиры провожали огромные круизные лайнеры, вот древние деревянные джонки с оранжевыми парусами сновали под самым носом у больших кораблей, вот зелено-белые паромы курсировали между отдельными частями города и его островами. Как-то вечером Джессика посмотрела по телевизору старый фильм: мужчина влюбился в девушку, которую впервые встретил на пароме. Джессика подумала, что это самое подходящее место для того, чтобы влюбиться.

Порт являл собой пышное и хаотичное зрелище, фоном которому служила весьма замысловатая картина: сияющий небосклон, корпоративные башни Гонконга и леса жилых кварталов района Каулунь. За ними расстилались зеленые холмы. Джессика знала, что именно находится по другую сторону от этих холмов, и внезапно ей очень захотелось туда попасть, увидеть, что там, пока у нее есть такая возможность. Кто знает, занесет ли ее еще когда-нибудь в эту часть мира?

— Я хочу посмотреть Китай, — заявила она.

Паоло не ответил. Он лежал на кровати, измученный пятидневным гонконгским мотор-шоу, и вяло просматривал гору прихваченных оттуда брошюр. На обложке одной из этих брошюр красовались две китаянки в национальных одеждах, сидящие на капоте какой-то супердорогой машины.

— Паоло! Я хочу посмотреть Китай!

— Китай? Дорогая, ты и так на него смотришь.

— Я имею в виду другое.

— А кому теперь, по-твоему, принадлежит Гонконг? Совсем не британцам, Джесс. Британцы ушли домой. Конец империи.

— Я имею в виду основные территории. По ту сторону от границы. Народную Республику Китай.

Паоло поморщился.

— Мы, конечно, можем это сделать, если хочешь. Но я не думаю, что там так же хорошо, как здесь. Почему бы нам не остаться в Гонконге еще ненадолго?

— А я хочу увидеть, что там. Пока мы здесь. Кто знает, вернемся мы сюда еще когда-нибудь?

Паоло потянулся на кровати и улыбнулся, находя некий наркотический кайф в том, что находится в пятизвездочном отеле за полмира от собственного дома. Кроме того, ему нравилось смотреть на жену, стоявшую вполоборота у окна, откуда на нее лились лучи дневного солнца. Он не мог ей ни в чем отказать.

— Иди сюда, милая, мы поговорим об этом в постели.

— Зачем? — спросила она. — Ты все равно слишком устал.

— Ну, хорошо, хорошо, мы взглянем на Китай. — Он зевнул и отложил брошюры в сторону. — Одного дня тебе хватит, надеюсь?

Паоло закрыл глаза, а Джессика вновь вернулась к зрелищу за окном. Вот под окнами отеля причалил паром. Из него высыпали толпы тоненьких черноволосых мужчин и женщин, которые повалили на площадь и в офисные здания центральной части города. Очевидно, большая часть из них проживает в бесконечных рядах небоскребов, возведенных в районе Каулунь и окаймляющих собой берег Китайского полуострова. Очевидно, именно там живут их семьи и именно туда вечером после работы их вернет паром. Все эти люди — чьи-то мужья и жены. Родители красивых, воспитанных детей, которых она видела во время прогулки по городу. Дети были одеты в старообразные школьные формы, и все с надеждой смотрели на свое будущее — и на будущее этого прекрасного места.

И внезапно, словно по наитию, Джессика поняла, в чем заключается волшебство Гонконга.

— А знаешь, в чем дело? — спросила она громко, хотя прекрасно знала, что муж спит. — Я больше нигде не видела такой полноты жизни.

— Кто-нибудь из вас менял пеленку? Мамы! Папы! Идите сюда, не стесняйтесь!

Кэт посмотрела на Рори.

— Иди, — прошипела она. — Ты говорил, что постоянно менял Джейку пеленки.

— Но это же было сто лет назад.

— Ты говорил, что твоя бывшая жена — лентяйка, которая терпеть не могла вставать по ночам.

— Оставь меня в покое.

— Подними руку!

— Нет!

Учительница курсов для будущих родителей улыбнулась, глядя на учеников. Они, в свою очередь, с интересом наблюдали за ней и за розовой куклой, которая лежала на столе. Кукла была завернута в мокрую пеленку. Главное достоинство этой куклы состояло в том, что она могла плакать и писаться в пеленки. Прямо как настоящий ребенок. Надо было только вовремя доливать в нее воды.

Учительница принадлежала к тому типу самодовольных всезнаек, которые всегда приводили Рори в некий трепет. Огромное тело в обширных одеждах. Длинные, развевающиеся волосы, которые, очевидно, призваны были символизировать внутреннюю свободу и раскованность, однако почему-то всегда имели грязный и неопрятный вид. Длинные этнические серьги в ушах и вечная блаженная улыбка на губах, словно этой женщине были открыты все тайны мира.