Ким Уилкинз - Призрак острова 

Дрова трещали в камине, и дым попадал ей в глаза. Локи сидел очень тихо, глядя на нее. Ей не хотелось обнажать свое сердце перед таким неприятным слушателем, но слова сами вылетали из нее.

— Я хотела собрать несколько яблок на завтрак. Хельги спал, когда я уходила. Он спал так сладко, что мне было жалко его будить. Я собиралась быстро сбегать в сад и вернуться через несколько минут. Но я нашла нашу заблудившуюся козу, она попала в сеть, которую я ставила на лисиц. Пока я распутывала ее, прошло около получаса. Мы держали коз, они давали молоко и мы делали из него сыр. Потом я помчалась домой.

Я надеялась, что Хельги все еще спит, но, приблизившись, я услышала его плач… такой сильный, как он плакал, только когда был грудным. Я вбежала в дом, бросила яблоки и нашла его сидящим на полу около моей кровати и всхлипывающего. Я схватила его на руки и принялась утешать, вскоре он успокоился и сказал мне:

— Мама, тебя так долго не было.

— Ч-ч, ч-ч-ч, — утешала я его, — я виновата, прости меня.

— Мама, сегодня у меня день рождения. Это плохо, что я такой несчастный в свой день рождения, — сказал он.

— Я знаю, мой дорогой, знаю. Как тебе доказать, что мне очень жаль?

Он поднял на меня глаза. Его лицо было красным и заплаканным, но он улыбался.

— Разрешите мне покататься верхом на Стейпр?

Стейпр была одной из лошадей моего отца. Я забрала ее, когда уходила из дома. У нее был очень норовистый характер, и я боялась ездить на ней. Я бы никогда не позволила Хельги скакать на ней, но он обожал ее. Он мог часами сидеть на куче с дровами, представляя, что едет верхом на Стейпр. Я сказала:

— Нет, Хельги, ты знаешь, что Стейпр очень большая и слишком сильная, чтобы катать такого маленького мальчика.

Он снова заплакал, так сильно, что его маленькое тельце сотрясалось в моих руках.

— Но я уже большой. Мне исполнилось три года!

Я почувствовала себя такой виноватой из-за того, что оставила его одного утром в день его рождения, и я уступила.

Локи наклонился вперед, зажав руки между коленями.

— Ты сожалеешь об этом.

— О, да. — Ее голос стал тише и перешел на шепот, подавляемый слезами.

Потянулись долгие секунды, и Локи ждал с терпеливой улыбкой.

— Продолжай, — сказал он, наконец. — Он упал, да?

— Я подумала, что не произойдет ничего страшного, если я покатаю его верхом на Стейпр, потихоньку водя лошадь по кругу. Но Хельги был так взбудоражен. Он смеялся и кричал, и прыгал, хватал ее за гриву. Стейпр фыркнула, поводья выскользнули из моих рук, и лошадь пошла галопом прямо на изгородь. Хельги завизжал. Я крикнула, чтобы он держался крепче. Лошадь собиралась прыгать, но резко остановилась, встав на дыбы, и сбросила его на землю с такой силой…

Слезы покатились по ее щекам, и она смахнула их.

— Он был мертв?

Она покачала головой.

— Он дышал, но очень тяжело. Я подхватила его и понесла на кровать, а он весь побагровел и раздулся, и я знала, что он умрет.

Ее голос надломился, и она сделала усилие, чтобы говорить тверже.

— Я села около него, держала за руку и плакала. Он не осознавал, что это я. Его глаза помутнели, и он ничего не понимал.

Она тяжело вздохнула, набрав в легкие воздуха.

— Мой ребенок был всем для меня: в нем была моя душа, мое сердце. Я не могла сидеть там и ничего не делать. Я знала, где жили норны, хранительницы и поставщики судьбы. В этот раз, уходя из дома, я не боялась, что Хельги проснется, пока меня нет. Я знала наверняка, что он никогда уже не откроет глаза.

Од помолчала и посмотрела на Локи, который смотрел на нее, не говоря ни слова. Ей нужно было контролировать свои слова; становилось опасно рассказывать так много деталей своему слушателю.

— Я отправилась в мировое древо. Судьба Хельги стала проявляться на ткацком станке Верды. Судьба сына висела на волоске. Сейчас все зависело от Верды. Я заключила с ней соглашение. В обмен на то, чтобы она соткала для Хельги новую судьбу, что Хельги снова ожил, она отправила меня сюда, в Асгард на тысячу лет.

— В наказание? — вмешался Локи. — Она разозлилась, что ты использовала связь с ними для личной цели?

Од кивнула.

— Я не жалею об этом. Мне повезло, что я знала их. Благодаря им я смогла сохранить жизнь своему сыну. Верда отрезала кусок сотканной цепочки и отдала мне. Он переливается разными цветами. Мне сказали, когда я уходила оттуда, что я могу повернуть на запад в Ванахейм, но Хельги умрет, а могу пойти на восток, навстречу своей новой судьбе в Асгард, и тогда мой сын останется жив. Я приняла решение, и с того дня я больше не видела своего сына. Он счастлив и воспитывается в моей семье.