Ким Филби - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Когда в 1974 году я был призван на пепелище английского направления, догоравшее после невиданной в истории высылки 105 советских дипломатов и разведчиков из Англии, то на авансцену сразу же выполз актуальный вопрос: «Что делать?» Прошлое лондонской резидентуры было блистательным, в свое время точка ломилась от ценных агентов, так каков же золотой ключик к этим грандиозным успехам? Хотелось иметь близ себя мудрого советника, вдохновляющего и указующего перстом, но не из слишком мудрых коллег, выбившихся в генералы, а из тех, кто рисковал жизнью и сам был частью истэблишмента. Наши агенты-англичане, проживавшие в Москве, нашли себя на научно-исследовательской ниве, варились в кандидатских и докторских и к прошлому относились философски, один Филби нигде, как говорится, постоянно не работал, хотя временами давал консультации сотрудникам разведки. Жил незаметно, выступал под чужой фамилией. Оказалось, что на второй родине конспирация не менее важна. Вдруг выкрадет мстительная английская разведка? Или корреспондентишко какой-нибудь рептильной «Дейли экспресс» выследит и возьмет провокационное интервью? Или некоторые чересчур любознательные совграждане распознают в обитателе квартиры в старомосковском доме в Трехпрудном аса советского шпионажа?

Я был представлен Киму Филби 1 января 1975 г., в день его рождения, отмеченный Службой в кабинете ресторана «Прага». За столом в основном сидели кагэбэшнопартийные вожди, не нюхавшие пороха закордонной работы, но зато славно присосавшиеся к славе знаменитого агента. Корифеи, работавшие с ним в Англии, либо погибли во время войны, как Арнольд Дейч, либо получили пулю в затылок от своих коллег, как Теодор Малли, либо сбежали на Запад, как Александр Орлов, либо остались инвалидами после лагерей, как Дмитрий Быстролетов, либо были вычищены из органов по «пятому пункту», как Анатолий Горский.

Звенели бокалы, произносились тосты (это умели!), большинство по-английски не говорило, а сам Ким, будучи истинным англичанином, не любившим высокопарных тостов, больше молчал и вежливо улыбался.

За границей распространено мнение, что после бегства из Бейрута в СССР в 1963 году Филби стал чуть ли не ключевой фигурой в антибританском шпионаже. Отдадим дань мифу о сверхэффективном КГБ, но, увы, все выглядело совсем по-другому. Вся атмосфера в стране предполагала бдительность, после тщательных опросов Филби (кстати, принципиально нового он ничего не добавил) его оградили от мира незримой каменной стеной и лишь иногда встречались с ним коллеги для обсуждения несущественных оперативных вопросов вплоть до правильного перевода текста на английский язык. С годами стали показывать его в различных подразделениях КГБ и соответствующих министерствах в социалистических странах. Советский народ, которому всю жизнь служил Ким, впервые узрел его на телевидении лишь за несколько месяцев до его кончины.

Сгоревшего агента, потерявшего доступ к секретам, весьма сложно использовать в совершенно другой обстановке и при подозрительности, свойственной всем спецслужбам…

Но начнем ab ovo.

Гарольд Адриан Рассел Филби родился в 1912 году в Индии. Экстравагантный папа, известный арабист, дал ему кличку «Ким» в честь юноши из романа великого Редьярда Киплинга, шпиона и солдата, стоявшего на страже интересов Британской империи. Сэр Джон Филби оказал большое влияние на сына, начинил его знаниями, обеспечил учебу в знаменитом Вестминстерском колледже, а затем — в Кембриджском университете. Сэр Джон презирал Англию, хотя верно служил Империи, выдвигал себя в парламент, получил награды и титул пэра, частенько наведывался туда выпить порто и выкурить сигару в клубах на Пэл-Мэл. Папа обожал путешествовать, активно участвовал в интригах в арабских странах, был советником короля Ибн Сауда и жил в Саудовской Аравии, связи с английскими властями не терял, в конце концов принял мусульманство, женился на молодой арабке, родившей ему еще двоих детей, и одно время жил в ветхом домике с женой и бродившими рядом двумя обезьянами из породы бабуинов. Сэр Джон умер на шестьдесят шестом году жизни, во время посещения сына в Бейруте в 1960-м последними его словами были: «Всё надоело!»