Сьюзан Одо - Грехи и грешницы

Снова раздался смех. Кто-то из мужчин вскочил и начал энергично почесывать себе ягодицы.

- Да-да, именно так, - кивнул Саймон. - И пока я там прохаживался, мне пришла в голову мысль купить Сюзи птичку. Может быть, редкого индонезийского попугая с яркими перьями или южноамериканского какаду.

Но когда Карен сообщила, что у Сюзи уже был какаду...

- Ага, - среди всеобщего смеха крикнул кто-то, - даже три или четыре!

Улыбнувшись, Саймон вновь поднял руку.

- Птички.., что ж, мой добрый друг Джо тоже в свое время держал птичек. Ну и сам распускал перышки. Но я никогда не думал, что в конце концов он сам попадет в клетку.., конечно, говоря метафорически, да еще в такую красивую золотую клетку. - Он улыбнулся Сюзи. - Долгое время я думал, что Джо окончит свои дни как самый старый в мире холостяк...

- Если бы я все знала, так бы и случилось, - хмыкнула Сюзи достаточно громко, чтобы вызвать волнение в зале.

- ..но он избежал этой печальной участи.

Перевернув страницу, Саймон посмотрел на гостей и улыбнулся.

- Свадьбы... Ну, как вы знаете, свадьбы - это место, где встречаются старые друзья и дальние родственники, где пьют и...

- Короче! - крикнул Боб Фуллер, игнорируя косой взгляд дочери. - У меня уже во рту пересохло.

Раздались иронические возгласы. Приподняв бровь, Саймон посмотрел на него и отложил в сторону свои записи.

- Вы ведь хотите услышать шутки, верно?

Послышались крики одобрения.

- Ладно. Но сначала подлинная история. "Однажды вечером я еду в такси домой, и вдруг водитель ни с того ни с сего говорит мне:

- Слушай, друг...

- Что? - говорю я.

- У моей жены есть любовник.

- Любовник? - переспрашиваю я.

- Ага, - говорит он. - Я как-то пришел домой вечером, а она там сидит. Просто сидит, и все. И тут я все понял.

- Понял? - удивился я, гадая, что он понял. - И как?

- Ага, - говорит он. - Могу сказать как. Задняя дверь была открыта, а на кухонном столе стояли две кружки с горячим чаем.

- Ага! - уже заинтересовавшись, воскликнул я.

- Ага, - говорит он. - Я даже знаю, кто это! Я жду, ожидая продолжения, но он молчит и знай себе крутит баранку. Через некоторое время меня разобрало любопытство.

- Так что? - говорю я. - Что ты собираешься делать?

- Делать? - говорит он, затормозив на красный свет и глядя на меня через стеклянную перегородку. - Когда я догоню этого подонка, то всажу его белую трость прямо в задницу его собаке-поводырю!

Наступило полное ликование. Все подняли бокалы.

- За здоровье молодых! - провозгласил Саймон, понимая, что со сцены следует уходить в зените славы. - И спасибо замечательным подружкам, нашей очаровательной Карен, а также Дорин и Бэбс, которые сделали цветы. Да, и Энгельберту Хампердинку, который подарил нам "Последний вальс" и тем самым сильно облегчил работу диск-жокею! За здоровье всех присутствующих!

Гости немедленно осушили бокалы. С полдюжины самых отчаянных проскользнули к бару, чтобы вновь наполнить свои пол-литровые кружки. Саймон немного подождал, пока все успокоятся, и заговорил снова:

- А теперь попросим произнести короткую речь отца новобрачной, мистера Роберта Фуллера...

Когда аплодисменты смолкли и Боб Фуллер поднялся на ноги, Карен окинула взглядом переполненный зал. Глаз ее выхватил из толпы несколько знакомых мужчин - волосы аккуратно причесаны, располневшие фигуры ради торжественного случая упакованы в элегантные темные костюмы. В любое другое время они были бы одеты в спортивные брюки и джемперы с вырезом; по этой своего рода униформе можно было сразу же опознать членов специфической социальной группы, а именно - айлингтонских мужчин. Карен поражал их конформизм, страх выделиться на фоне других, потребность всегда окружать себя зеркалами зеркалами, отражающими их собственную серость.

О знакомых мужчинах Карен всегда думала с разочарованием и унынием. В них не было ничего оригинального, ничего своего. Все они были одинаковые, словно яйца, которые вы готовите себе на завтрак, хотя по сравнению с ними яйца - вещь, конечно, совершенно безвредная. Съев испорченное яйцо, вы помучаетесь животом день или два, а вот эти.., эти мужчины могут отравить вам всю жизнь. Нет, правильно она сегодня сказала Мэнди: никто их об этом не предупреждал, никто не готовил их к жизни в этом мире. Да, самому важному им пришлось учиться самим, на собственных ошибках.

Насколько могла припомнить Карен, так она считала не всегда. В детстве все было по-другому. Тогда мир был захватывающе интересным и многое обещал. Карен выросла в муниципальной квартире на четвертом этаже большого дома в Барнсбери, где она жила вместе с папой, мамой и старшим братом Гэри. Она была девочкой-сорванцом и даже ходила на матчи "Арсенала" вместе с братом и его товарищами, гордясь их обществом. Но затем наступила пора созревания, и все изменилось. Внезапно оказалось, что она больше не может дружить с товарищами брата.