Флора Спир - Гимн рождества

- Мы еще ничего не знаем о благотворительных распоряжениях леди Августы, заметила, подойдя к ним, жена ректора. В отличие от своего плохо одетого мужа миссис Кинсэйд была облечена в весьма модный туалет - необычайно короткую юбку и шляпу, прибывшую, вероятно, прямиком с Американского Запада. - Должна признаться, что материальные дела церкви плоховаты. Перед Рождеством бедняки так нуждаются в нашей помощи, что мы должны немало сделать, чтобы помочь бедным. Мы готовы обеспечить их всем необходимым, если у нас будут средства. Или хотя бы обещание, что они у нас будут.

- Я не уполномочена делать пожертвования от имени леди Августы, - холодно ответила Кэрол. - Если вам нужны деньги, поговорите с ее поверенным.

- Тогда, может быть, вы сами захотите помочь нам в наших праздничных хлопотах, - настаивал ректор, улыбаясь Кэрол, на что та никак не ответила.

- Нет, не захочу, - отрезала Кэрол.

- Конечно же, - продолжал Люциус Кинсэйд, - получив от леди Августы щедрое вознаграждение за ваши преданные заботы о ней в течение последних пяти с лишним лет, вы не откажетесь великодушным даянием помочь в это святое время тем, кто не так счастлив, как вы.

Прикусив язык, чтобы не бросить ему, что она - самый разнесчастный человек на свете, Кэрол пристально взглянула на преподобного м-ра Кинсэйда. До сегодняшнего знакомства с ним она не представляла себе, что можно выражаться в такой манере. Его изощренная речь звучала так, будто он жил в Викторианскую эпоху. И как он смеет клянчить у нее деньги чуть ли не на похоронах?

- Церковь святого Фиакра, - пробормотала Кэрол, испытывая злорадство при мысли о том, что собирается сказать, - знаю я, кто такой этот святой Фиакр.

- Мы - нация садовников, - ответил ректор, - и потому многие о нем знают. Ибо он - святой покровитель садовников.

- Это не все, - продолжала Кэрол, - святой Фиакр - типичный женоненавистник, ирландский монах-отшельник, он жил в шестом веке. Как я припоминаю, у него было правило, запрещавшее женщинам входить в ограду, окружавшую его драгоценную хижину.

Кэрол и сама не понимала, почему она ведет себя так нелюбезно. Обычно она держалась совсем иначе, но что-то в чете Кинсэйдов раздражало ее. Почему-то в их присутствии она чувствовала себя виноватой. Она этого не любила.

- Святые пользуются славой трудных людей, самая их святость заставляет окружающих чувствовать себя неловко, - улыбнувшись, сказала миссис Кинсэйд, делая вид, что грубость Кэрол ее не обидела. - Есть даже легенда о том, как одна знатная дама нарушила это правило и осмелилась войти в ограду. Она попыталась заговорить с ним. Конечно, ее тут же постигла ужасная смерть. Но это было - если было вообще - более четырнадцати столетий тому назад. Глупо в наше время негодовать на отношения, бытовавшие в таком далеком прошлом. Напротив, в наше время следовало бы простить бедному святому его прегрешения против слабого пола, если таковые вообще имели место, и, возможно, время от времени пробуждать его садоводческий дух-, когда у нас появляются трудности с нашими садами. - Улыбнувшись, она кончила свою речь.

- Я не занимаюсь садоводством, - сказала Кэрол, - и никогда не занималась. - Она с удовольствием наблюдала, как гаснет улыбка миссис Кинсэйд.

- Если бы вы пожелали научиться этому, - дружески предложил Люциус Кинсэйд, - весной мы всегда пользуемся услугами добровольцев, помогающих нам в садике при церкви.

- Нет, спасибо, я горожанка. - Кинсэйды, вероятно, надеются, что она будет дарить растения для их жалкого садика. А Кэрол вовсе не намеревалась выбрасывать деньги на ветер.

- Послушайте, - сказала она, - хотя это вас и не касается, но вы хотя бы перестанете терять время зря, обращаясь ко мне с просьбами. Леди Августа не оставила мне ничего.

- Совсем ничего? - изумилась жена ректора.

- Совсем. - Расспросы казались Кэрол нескромными, и она отвечала по-прежнему грубо. - Если вы проявляете такой неподобающий интерес к завещанию, разрешите сообщить вам, что сказал сегодня утром поверенный мне и остальным слугам. Леди Августа действительно оставила небольшие суммы Крэмптону и миссис Маркс, кухарке. Горничная Нелл, судомойка Хетти и я не получили ничего, кроме разрешения пользоваться комнатой и столом в течение месяца, считая со дня смерти леди Августы, - за это время мы должны найти работу.

- Боже мой, - казалось, ректор был потрясен, - распоряжение никак не назовешь щедрым.

- Вы правы, черт побери. Надеюсь, вы не ожидали, что леди Августа проявит щедрость. - Свою безрадостную усмешку Кэрол адресовала и ректору, и его жене. - Это была самая скупая и равнодушная женщина из всех, кого я знаю.