Александр Карнишин - Миниатюры [Сборник; СИ]

— Ага, …, …, просто …, …! — подтвердила она, следя за летящими в ярко-синем небе лохматыми облаками.

— А мы, …, …, …, на работу, как …, пидорасы, …!

— Зато, …, …, пятница, …!

— Что, …, …, …, …?

— И чо, …, …, делать, …, вечером?

— Праздник, …!

— Весна? …, …, …!

— Весна, — подтвердил он, и, подчеркивая эмоциональность текста, грязно выругался.

— А что, милейший, правду ли говорят, что когда начались события нехорошие в Египте, и напуганные европейцы прекратили свои поездки, и египтяне объявили о снижении цен на туризм, то наши туда рванули буквально валом?

— Точно так-с… Так все и было. Буквально валом.

— Хм… А вот когда эпидемия страшная объявилась в Мексике, и даже поговаривали о закрытии границ и прекращении полетов туда, то опять, говорят, наши валом кинулись в туры по сниженным ценам?

— Просто рвали друг у друга, просто хоть на аукцион выставляй!

— И когда арабы с иудеями сцепились, и в тот район правительства всех стран не рекомендовали ездить своим гражданам, и чуть не рухнул рынок туризма, то именно наши там оказались? И опять — толпой, что ли?

— Да-с, ваше сиятельство!

— Ну, иди, иди, пожалуй. Благодарю за помощь.

— Рад стараться! …

— Ну, что скажешь, министр? Все слышал?

— Так, ваше сиятельство, это же показывает на храбрость нашего народа!

— Я о другом. Ты вот с Кавказом справиться все не можешь, а я тут тебе подсказки даю. Ну, думай!

— Не понял…

— Вижу, что не понял. Объявить народу о резком снижении цен на кавказские сафари. Мол, лицензия на отстрел одного боевика теперь будет стоить смешные деньги — обдумай там сколько конкретно.

— И?

— И все, дубина ты стоеросовая! И — все. И не будет проблемы. Как заполонили Египет, как спасли Мексику, как гуляли под выстрелами в Палестине, так наши толпой как ломанутся на Кавказ… Лицензия-то — со скидкой!

— Я не могу, просто не могу больше! Эта серая масса, это быдло, эта гопота несносная лезет всюду, размножается, завоевывает, захватывает, жрет в три горла, поет странные песни, говорит на странном языке, когда слова и буквы вроде похожие на наши, но понять ничего нельзя…

— А ты сделал, как я советовал? Надо было написать на стене крупно: «Мене, текел, фарес». И гулко хохотать ночью.

— Это я ли не хохотал? Да я так хохотал… Только они хохотали громче. А там, где я писал страшные пророческие слова, они писали свои, еще более страшные, потому что вовсе не пророческие. Они изрисовали все стены во дворце! И снаружи и внутри!

— Та-ак… Неучи. Ничего не знают из истории… Ну, а собаку? Ты показал им собаку Баскервилей?

— Все сделал: страшную собаку, фосфор, все светится страшно…

— И?

— Они с гоготом и свистом гонялись за ней, пока она не забилась под мостки у ручья. И не вытащить теперь. Визжит, скулит, машет лапами и даже пыталась укусить меня, когда я хотел ее достать.

— Настоящее быдло. Они и этого не читали… Может, показать им трех всадников Апокалипсиса?

— Было. Кричали «лошадка! лошадка!» и загоняли до бесчуствия.

— Затмение?

— Закоптили все стекла в доме, и скопом смотрели на солнце.

Радовались, когда оно совсем скрылось. Собаки воют. Птицы умолкли. А эти радуются!

— Что еще делал?

— Участкового вызывал, так они его побили, говоря, что «Нургалиев разрешил». Сманил гопскую компанию с другого края города — мол, подерутся и станет их меньше. Ага. Как же… Они подружились и теперь все живут здесь. Им вместе хорошо…

— Можно еще крайнее средство…

— Крайнее?

— Выкати ты им водки. Столько, чтобы до полного посинения. Водка — она ж дешевая.

— И что с того?

— А похмелиться утром не давай. Верный способ. Выведутся, как и завелись — моментом.

— …Ну, ты зверь…

— Не хочешь. Жалеешь, значит… Ну, тогда пиши афишу. Завтра после обеда — концерт классической музыки. Присутствие всех проживающих — обязательно.

— Думаешь, классическая подействует?

— Думаю, хватит просто афиши. Главное, выдели цветом и шрифтом: музыка — классическая, явка — обязательна.

— И все?

— И все.

Встретились за пивом идиот, параноик и шизофреник. Параноик предупреждал всех о том, как все плохо, а будет еще хуже, шизофреник талдычил свое, никого не слушая и всех перебивая, а идиот моргал глазами и ничего не понимал. Но психика — вещь странная. И параноик, уходя, почувствовал себя идиотом, шизофреник задумался о своей паранойе, а идиот, укладываясь спать, был уверен в своей шизофрении.