Стивен Кинг: Зеленая Миля - английский и русский параллельные тексты

Ralph more or less forgot the idea, but it recurred to him in the fall of 1995, following his return from the Frankfurt Book Fair, a kind of international trade show where every day is a showdown for foreign agents like Ralph.Ральф почти забыл об этой идее, но она вновь вернулась к нему осенью 1995, после возвращения с Международной книжной ярмарки во Франкфурте - большого события для агентов вроде Ральфа.He broached the serialization/chapbook idea to me along with a number of other matters, most of which were automatic turndowns.Он выложил мне эту идею вместе с пакетом других идей, большинство из которых я тут же отверг.The chapbook idea was not an automatic turndown, though; unlike the interview in the Japanese Playboy or the all-expenses-paid tour of the Baltic Republics, it struck a bright spark in my imagination.Идея "многосерийной книжки" тем не менее не была отметена сразу в отличие, скажем, от интервью японскому изданию "Плейбоя" или оплаченного полностью турне по Балтийским республикам. Она высекла искру в моем воображении.I don't think that I am a modern Dickens-if such a person exists, it is probably John Irving or Salman Rushdie-but I have always loved stories told in episodes.Я не считаю себя современным Диккенсом даже если такой человек существует, то это скорее Джон Ирвинг или Салман Рушди, - но мне всегда нравились истории, рассказанные по частям.It is a format I first encountered in The Saturday Evening Post, and I liked it because the end of each episode made the reader an almost equal participant with the writer-you had a whole week to try to figure out the next twist of the snake.Впервые с такой формой публикаций я встретился в газете "Сэтэрди ивнинг пост", и меня она привлекла тем, что ставила читателя на одну доску с писателем - у вас была целая неделя для того, чтобы угадать следующий поворот сюжета.

Also, one read and experienced these stories more intensely, it seemed to me, because they were rationed.	А еще мне кажется, что такие книги читают более внимательно именно потому, что они печатаются по частям.
You couldn't gulp, even if you wanted to (and if the story was good, you did).	Нельзя проглатывать их залпом, даже если очень хочется (если книга хороша, обычно так и бывает).
Best of all, in my house we often read them aloud-my brother, David, one night, myself the next, my mother taking a turn on the third, then back to my brother again.	Я отлично помню, как дома мы часто читали такие книги вслух: один вечер мой брат Дэвид, на следующий - я, потом мама, потом опять мой брат.
It was a rare chance to enjoy a written work as we enjoyed the movies we went to and the TV programs (Rawhide, Bonanza.	Но от чтения мы не получали столько же удовольствия, сколько от просмотра телепрограмм ("Сырая кожа",
Route 66) that we watched together; they were a family event.	"Золотое дно", "Маршрут 66") мы смотрели их вместе, и это было, как праздник.
It wasn't until years later that I discovered Dickens's novels had been enjoyed by families of his day in much the same fashion, only their fireside agonizings over the fate of Pip and Oliver and David Copperfield went on for years instead of a couple of months (even the longest of the Post serials rarely ran much more than eight installments).	Спустя много лет я узнал, что во времена Диккенса его романы доставляли семьям такое же удовольствие, только их домашние страдания по поводу судьбы Пипа и Оливера или Дэвида Копперфильда продолжались годами вместо пары месяцев (даже самые длинные "сериалы" в газете "Пост", как правило, укладывались в восемь частей).
There was one other thing that I liked about the idea, an appeal that I suspect only the writer of suspense tales and spooky stories can fully appreciate: in a story which is published m installments, the writer gains an ascendancy over the reader which he or she cannot otherwise enjoy: simply put.	Единственное, что меня привлекло в этой идее, думаю, полностью понятно лишь авторам детективов и триллеров: в книге, выходящей по частям, писатель имеет над читателем особую власть, которая не всегда им нравится: проще говоря.
Constant Reader, you cannot flip ahead and see how matters turn out.	Постоянный Читатель, ты не можешь забежать вперед и посмотреть, как все повернется.
I still remember walking into our living room once when I was twelve or so and seeing my mother in her favorite rocker, peeking at the end of an Agatha Christie paperback while her finger held her actual place around page 50.	Я еще помню, как однажды, когда мне было лет двенадцать, зашел в гостиную и увидел, как моя мать, сидя в своем любимом кресле-качалке, заглядывает в конец детектива Агаты Кристи, а ее палец заложен где-то возле пятидесятой страницы.
I was appalled, and told her so (I was twelve, remember, an age at which boys first dimly begin to realize that they know everything), suggesting that reading the end of a mystery novel before you actually get there was on a par with eating the white stuff out of the middle of Oreo cookies and then throwing the cookies themselves away.	Я был возмущен и высказал ей все (мне было, вы помните, двенадцать, а это возраст, когда мальчикам впервые начинает смутно казаться, будто они знают все на свете), заявив, что заглядывать в конец детектива это все равно, что съесть белую начинку пирожных Орео, а потом пирожные выбросить.
She laughed her wonderful unembarrassed laugh and said perhaps that was so, but sometimes she just couldn't resist the temptation.	Она засмеялась своим удивительным легким смехом и ответила, что скорее всего я прав, но иногда она не может побороть искушение.
Giving in to temptation was a concept I could understand; I had plenty of my own, even at twelve.	Искушение - это понятие было мне знакомо - даже в двенадцать у меня их было полно.

Читать дальше