Карен Макквесчин - Проклятие Гримм-хауса [litres]

– Нет, всё хорошо. Я просто очень рада, что вы вернулись.

– А уж мы-то как рады! – папа наклонился и чмокнул её в лоб, после чего погасил свет и закрыл за собой дверь.

Уже в полусне до Хэдли донеслись отдалённые звуки. Мелодия трубы, щёлканье чечётки, детское пение и плач саксофона. Прощальные благодарности. Вечеринка продолжалась: шелест колоды карт, вопрос фокусника: «Ты загадала эту карту?», и тут же весёлые звуки гармони. Хрипловатый голос читает стихи. Хэдли не смогла разобрать слов. Но она всё равно улыбалась.

Когда на следующее утро Хэдли за завтраком пожаловалась, что забыла свой плеер в их отделении в подвале, папа протянул руку и ободряюще сжал её плечо.

– Если тебе страшно спускаться в подвал, кто-то из нас обязательно сходит с тобой, – от доброй улыбки вокруг его глаз появились лучики морщин. – Ты только скажи.

Хэдли с трудом перевела дух. Она действительно боится? Это верно, подвал никогда ей не нравился, а теперь он вдобавок связан с кошмарным пребыванием в доме у тёток. Но вот они сидят за столом и завтракают, папа не спеша попивает кофе, мама суетится у плиты, и Хэдли чувствует себя вполне защищённой. Похоже, внутри её и правда что-то изменилось. Она победила дракона-люстру и нашла путь домой исключительно благодаря смекалке. Если она способна на такое – значит, почти неуязвима. И вполне может себе позволить самостоятельно забрать вещи из подвала.

– Я не боюсь, – сказала она. – Позавтракаю и спущусь.

« И ничего со мной не случится! » – твердила про себя Хэдли, нажимая в лифте кнопку первого этажа. На втором этаже к ней присоединилась миссис Кнапп со своим маленьким терьером Честером. Хэдли машинально наклонилась и почесала пёсика за ушами, приговаривая:

– Хороший малыш! – хотя Честер по собачьим меркам был уже вполне преклонного возраста. – Хороший мальчик!

– Приятный сегодня денёк, – миссис Кнапп посмотрела на девочку поверх очков. – Собралась погулять?

– Нет, – сказала Хэдли. – Нужно забрать кое-что из подвала.

– Из подвала? – удивилась миссис Кнапп. – Вот так, сама? Да ты отважная девочка! Не самое приятное место этот подвал. – Они обе вышли на первом этаже. – Хорошего дня! – попрощалась миссис Кнапп, увлекаемая Честером на улицу.

Хэдли миновала столик охранника: Клайд дружески кивнул ей в знак приветствия. Рядом с ним стоял седой мужчина, и оба с увлечением следили за спортивными соревнованиями по маленькому экрану телевизора. Иногда охранники интересовались, не нужна ли ей помощь, но не в этот раз. Она оказалась предоставлена сама себе.

« Ничего со мной не случится! » – твердила она, спускаясь по ступенькам. Обитатели дома постоянно бывают в подвале. И насколько ей было известно, ни с кем из них не случилось ничего плохого. Это просто затхлый подвал в старом доме. Не больше и не меньше.

Добравшись до последних ступенек, Хэдли свернула в коридор и застыла: кажется, она попала не туда! В подвале больше не царил мрачный сумрак. Вместо тусклых лампочек накаливания под потолком были подвешены люминесцентные трубки, от которых было светло как днём. Подступы к отсеку её семьи перегородила груда чьих-то вещей. Как будто кто-то собрался переезжать и приготовил для грузчиков эти коробки, старую мебель в чехлах и ещё какие-то непонятные предметы. Теперь это место больше не походило на декорации к плохому ужастику – просто обычный подвал. Хэдли чувствовала, как страх её отпускает. Обычное нежилое помещение: бетонные стены, старый бойлер и мусорная печь.

Думая только о том, как бы скорее забрать плеер, Хэдли осторожно пробиралась вокруг горы вещей и не замечала мальчика, пока чуть не налетела на него.

– Привет! – сказал он.

Отросшие каштановые волосы у него стояли дыбом, разношенные джинсы пузырились на коленках, а на белой футболке красовалось грязное пятно. На полу перед ним лежал большой зелёный рюкзак.

– Прости, – сказала Хэдли. – Я тебя не заметила.

– А я тебя знаю! – сказал он. – Ты та танцорка.

– И я тебя знаю, – отвечала она. – Ты тот мальчик, который подглядывает в окна.

– Я не подглядывал! – возмутился он. – Ну, то есть так могло показаться, но я занимался совсем другим.