Бриана Шилдс - Заклинатель костей [litres]

– Ах да. Я знаю, о ком речь. Извини, но я не могу обсуждать результаты дисциплинарного производства.

Тесса изумленно открывает рот.

– Она совершила дисциплинарный проступок?

Лэтам изображает досаду.

– О нет, я сказал лишнее. Пожалуйста, не говори об этом другим. Уверен, Саскии от этого было бы очень неловко.

– Разумеется, – отвечает Тесса. – Но я ничего не понимаю. Что такого она могла натворить?

– Я уже говорил, что этого я не могу тебе сообщить.

– А вы можете хотя бы сказать, вернется ли она?

Лэтам грустно качает головой:

– Уверен, что нет.

У Тессы вытягивается лицо. Он кладет руку на ее плечо.

– Завтра утром я отплываю в Мидвуд – у меня там дела. Хочешь, я разыщу ее и попрошу написать тебе письмо?

Тесса прижимает руку к груди.

– Да, – говорит она. – Конечно.

Лэтам дергает себя за ворот, и видение исчезает.

Я открываю глаза. Брэм лежит на боку и спит. Я смотрю на его вздымающуюся и опускающуюся грудь, на полуоткрытые полные губы. На метку на его ноге в виде зеленого вьюнка. Его вид пробуждает что-то в моей душе, и мне становится грустно.

Я тихонько трясу его за плечо, и он просыпается.

– В чем дело? Что-то не так?

– Нам надо вернуться в Мидвуд.

Он садится.

– Стало быть, у тебя получилось? Что ты увидела? – Когда я рассказываю ему о своем видении, по его лицу пробегает тень. – Разве в своем письме твоя матушка не запретила тебе возвращаться домой?

– Он плывет в Мидвуд, чтобы убить ее. Мы должны ее остеречь.

Я начинаю собирать вещи – магические книги Эсме, кости, фляги с водой – и засовывать их в сумку.

Брэм касается моего запястья.

– Погоди. Что, если это ловушка?

– Конечно, это ловушка. Лэтам не просто так снял с себя щит – не мог же он забыть. Он хотел, чтобы я вернулась в Мидвуд, но в том-то и суть – теперь я знаю, что и он едет в Мидвуд.

Брови Брэма ползут вверх.

– Что-то я не пойму.

– Лэтам не единственный, кто может устраивать ловушки. Я знаю, что он пытается выманить меня обратно в Мидвуд, чтобы убить. Но, возможно, мы сумеем перехитрить его. Возможно, нам удастся сбить его с толку и не давать ему разобраться, что к чему, достаточно долго, чтобы успеть предупредить о нем мою мать.

– Саския, вряд ли…

– Если бы речь шла о твоей матери, что бы ты сделал?

Для него это тяжелый вопрос, ведь я знаю – он винит себя в том, что его родители погибли и он не смог их спасти, но мне нужно, чтобы он понимал, чего я хочу. Без него у меня ничего не получится.

– Ну так как?

Он вздыхает и запускает пальцы в волосы.

– Я бы вернулся. Но как нам удастся сбить его с толку, если он нас даже не видит?

– Это можно устроить, – говорю я. – Скажи, ты хороший актер?

Путь из костницы домой кажется мне какой-то фантасмагорией – как будто кто-то опрокинул мою жизнь, и теперь я уже не помню, как она была устроена прежде.

Что же сейчас скажет матушка, чтобы развеять охватывающее меня ощущение полного краха? Я уже несколько недель изучаю гадание на костях, и что же? Все свелось к тому, что я неправильно истолковала свое видение, решив, что оно относится к настоящему, в то время как на самом деле я увидела то, что случилось в прошлом. Мы не смогли уберечь кости Ракель – их уже украли.

– Твоя метка мастерства имеет три угла, – говорит матушка. Ее голос раскалывает молчание, как набат врывается в рассветную тишину. Пугающий и внезапный.

– А что, это важно?

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, она задает мне свой собственный:

– А ты знала, что обряд сопряжения с магией существовал не всегда?

– Нет, не знала.

– Когда-то магия могла развиваться совершенно свободно, не зная никаких границ. И такой узкой специализации, как сейчас, не было и в помине. Но некоторые ученики имели способности ко многим видам магии и владели соответствующими навыками, в то время как другие могли заниматься только одним. И Верховный совет решил, что это создает неравенство возможностей и сил, и попытался выровнять их с помощью обряда сопряжения с магией. Теперь, если во время доведывания обнаруживается, что человек обладает магическим даром, ему предписывают ограничиться всего одной узкой областью магии. И, проходя через обряд сопряжения, он соглашается оставаться в этих рамках. Это похоже на подрезку сада, при которой с деревьев удаляют лишние ветки. Таким образом, его магические способности ограничиваются и он сосредоточивается на чем-то одном. И в конце концов его задатки в других областях магии сходят на нет. А тот магический дар, который пестуют и лелеют, напротив, становится сильнее.