Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

– Эта юридическая фирма уже присылала письма ранее. На самом деле моя мама все время их получает. – Трей не сильно расстроился из-за того, что я прочла письмо.

– Там сказано, что твоя мама нарушила какой-то контракт восемнадцать лет назад и сейчас должна их клиенту деньги с возмещением убытка и процентами, – сказала я. – Не хочу совать нос в дела твоей мамы, но если контракт, на который они ссылаются, как-то затрагивал Майкла Симмонса, то это уже дело, касающееся всех нас. Ты можешь вспомнить, на что она могла подписаться в год твоего рождения?

Маме Трея было около девятнадцати лет, когда он родился. Не так уж много юридических соглашений обычно заключают с девятнадцатилетними подростками, если только они не баскетболисты, выступающие в НБА, или рэперы, заключающие сделки со студией.

Голубые глаза Трея заблестели.

– Это имеет отношение к тому, что я нашел вчера. Моя мама вела дневник, когда была подростком. Она вела его со старшей школы и до первого курса в университете.

– Подожди, что? – спросила я, не веря, что нам так повезло – найти краткое изложение того, чем занималась мама Трея, когда познакомилась с отцом Вайолет. – Там упоминался Майкл Симмонс?

– Да. Ну, вроде того. Я просто пролистал его до конца, так как у меня не было времени прочесть все. Но зацени. Ближе к концу есть кое-что о том, как он попросил ее встретиться с его адвокатами после того, как она узнала о беременности. Они буквально предложили ей деньги на аборт, потому что Симмонс беспокоился из-за грядущего бремени отцовства. Мама описала все это: как он пытался повернуть дело так, будто она была слишком молода для такой огромной ответственности и рисковала растратить свой академический потенциал, но мама видела его насквозь. Ну, не совсем, конечно. Сначала она была ужасно зла и обижена его предложением, но затем погрузилась во весь этот любовный бред, мечтая о том, что Симмонс поменяет свое мнение после моего рождения.

Мне хотелось, чтобы между нами не было забора и я могла взять Трея за руку.

– Это так грустно. Похоже, она действительно любила его, а он разбил ей сердце. Боже, что за урод.

– Да, и вот в чем дело – он не только отказался бросать жену ради мамы, но и добавил, что она только что потеряла ребенка и было бы слишком жестоко бросать жену, пока она в трауре, – с усмешкой сказал Трей.

Мать Трея всегда была такой худой, такой нервной, будто боялась собственной тени. Я никогда бы не подумала, что миссис Эмори на десять лет младше моей матери: настолько старой и разочарованной в жизни она выглядела. Все, о чем мне рассказал Трей, заставляло сердце болеть за его маму; она наверняка была опустошена тем, что мужчина, которого она любила, так мало о ней думал и хотел заплатить за то, чтобы она избавилась от его ребенка.

– Боже, мне так жаль твою мать, – проговорила я.

А еще мне было жаль Трея, хотя я и не сказала ему об этом. Он узнал далеко не самые приятные вещи о своем биологическом отце.

– Не стоит ее сильно жалеть, – удивился Трей. – Последние пару страниц, которые я пролистал, были наполнены чистой яростью. Наподобие психически нестабильных, испорченных вещей. Она была уже за…

Мы с Треем испугались, когда в его доме открылась дверь и миссис Эмори вышла на улицу.

– Трей, ты собираешься колоть дрова или так и будешь все утро трепать языком?

Стоя спиной к матери, он скорчил гримасу и закатил глаза.

– Я наколю их.

– Здравствуйте, миссис Эмори, – сказала я и помахала рукой, задумавшись, как много знал Уолтер Эмори о жизни своей жены, как и почему согласился жениться на ней, когда она вернулась в Уиллоу беременной уже несколько месяцев, и как она позволила всем в городе поверить в то, что Трей был родным сыном Уолтера. Либо тот действительно любил свою жену, либо там было что-то еще.

– Рада это слышать, – бросила миссис Эмори, проигнорировав мое приветствие, прежде чем вернуться в дом.

Не в силах сдержать волнение, я спросила Трея:

– Где дневник? Я хочу прочесть в нем каждое слово.

Он перенес вес с одной ноги на другую и ответил:

– Эм, скорее всего, не получится. Если мама узнает, что я нашел его вместе с остальным ее барахлом из дома бабушки с дедушкой, она меня убьет. Мне и так не по себе от того, что я рылся там, но я надеялся найти их совместные фотографии. Я бы прямо сейчас отдал дневник тебе, но не знаю, насколько часто мама туда захаживает.

Все еще думая об угрозе юридической фирмы в сторону матери Трея и вывеске о продаже дома на его лужайке, я спросила: