Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

Так на меня бессонница действует, рассудил он. Бессонница и та насквозь тупая киношка, которую крутили во «Дворце» . Он уже досконально, от буквы до буквы, изучил тонкую брошюру доктора Фримена, подобранную на улице, — такой экзальтированной и бездарной чепухи ему давно не приходилось видеть. Раздули из мухи слона — неудивительно, что тот, охочий на клубничку, парень выкинул буклет прямо на улице.

Всеми мыслями Джоджо теперь завладели стопки разнокалиберных книг в комнате, небрежно сложенные на длинном сосновом брусе, подпертом двумя бетонными блоками. Эта конструкция — замена журнальному столику — стояла рядом с его койкой. Там были Рекс Стаут и пара томов Чандлера, последний роман Джеймса Хилтона «Плоды случайности» и довольно обширная подборка дешевых литературных журналов с фантастикой, не говоря о Хемингуэе и Грэме Грине, ужастиках Кларка Эштона Смита и Артура Мэкена.

Уйма всего, но в данный момент Джоджо ничто из этого не прельщало.

Едва ли кто-то заподозрил в помято-неряшливом копе со шрамированным лицом большого любителя книг, но Джоджо Уокера это вполне устраивало. Он усвоил с ранних лет, что людей почти никогда не интересует суть вещей. Обертка — собачья шерсть, кривая рожа — с лихвой окупает их любопытство, а до того, что под ней, до души, которая, может статься, совсем другая на вид, им дела нет. Ничего не поделаешь — таких много, большинство. Джоджо походил на ожившее клише, но благодаря этому обретал некую блаженную анонимность , которой не ведал в жизни, пока не влился в обычный людской пейзаж и не начал жизнь тихую, одинокую, с чистого листа. В Литчфилде было достаточно ярких молодых людей с лоснящимися будками — незачем пристально следить за суровым уродливым парнем Джоджо Уокером. И хорошо, что они мало о нем знают.

И хорошо.

У него были свои книги. Своя койка. Работа, никогда не требовавшая многого, и, да поможет ему Бог, пара-тройка друзей — пусть таких же парий, как он сам. Почти как у того парня из романа Артура Кестлера «Слепящая тьма» — как его там, Рубашов? Разве что жалости к себе поболе…

Высунувшись из будки, Джоджо пронзительно свистнул Чарльзу через вестибюль.

— Да, босс?

— Я тебе не босс, Чарльз.

Негр ответил белозубой улыбкой.

— Я сейчас зайду к себе в кабинет на минутку, а ты покарауль, ладно?

Чарльз кивнул. Джоджо закрыл дверцу одной клетки и отпер другую, собственную. Роман Кестлера остался там, где он положил его в прошлый раз — между старым изданием «Четырех квартетов» Элиота и новым «Вне пространства и времени» Эштона Смита, на узловатой серой доске, с торчащей между страниц полоской, вырванной из газеты, такой импровизированной закладкой. Джоджо раскрыл книгу в заложенном месте, и его взгляд скользнул к последней фразе, запомненной из прочтенного, — той самой, что не давала ему спать во время вечерних раздумий.

Сатана же, напротив (писал Кестлер), худ, аскетичен и фанатично предан логике .

Старый добрый логичный Сатана…

В вестибюле кто-то пронзительно закричал.

Джоджо вернул газетную полоску на место и бросил книгу обратно. Опрометью выскочил в вес-тибюль, на ходу сжимая-разжимая кулаки. Только бы поспеть, пока самое плохое не случилось.

Чарльз стоял у сигаретного автомата, слегка сгорбившись и придерживая упавшую в обморок женщину, в которой Джоджо узнал одну из медсестер из гигиенического шоу — ту, что посимпатичнее, умеющую улыбаться. Она все еще была в форме медсестры, хотя чепчик и чулки отсутствовали, а блузка была расстегнута до самой груди.

Она вся была забрызгана кровью.

— Босс Уокер! — воскликнул Чарльз, и его лицо превратилось в маску ужаса. — Скорее сюда! Босс Уокер!

Объяснений не требовалось. На бегу Джоджо инстинктивно потянулся к своему боку, нащупывая пистолет, которого не было. К Чарльзу он подоспел с пустыми руками, он принял вес женщины на себя, осторожно приобнял за голову. Ее глаза закатились за верхние края век, рот был приоткрыт. Она жалобно стонала.

— Давай-ка отнесем ее на диван, — предложил Джоджо.

Чарльз кивнул, и они вместе отнесли окровавленную медсестру в тесную гостиную, уложили поперек кушетки. Она сильно задрожала, и, как раз в тот момент, когда, казалось, вот-вот потеряет сознание, ее тело напряглось и она издала еще один громкий крик.

— Всё в порядке, леди, — заверил ее Чарльз. — Босс Уокер, конечно, страшен как грех, но плохого вам ничего не сделает, клянусь!