Лэрд Баррон: Инициация

Дон швырнул вазой туда, откуда доносился монолог Бронсона Форда, надеясь услышать гневный вопль, звук удара – хоть что-нибудь. Но реакции не последовало. Выждав несколько секунд, Дон спросил:

– Где моя жена и дочь, мерзавец? Где Аргайл и Хэнк?

– Твои пособники валяются на вершине метафорического муравейника. Они будут вечно вкушать настоящие муки христианского ада. Этим глупцам уже не помочь. А вот твои женщины… Это более деликатный вопрос.

– Может, ты и не бог, но уж, как минимум, сатанинский папа римский. Если ты явился с визитом на дом, значит, тебе что-то от меня нужно.

Ответный смех Бронсона Форда прозвучал как удар грома. Один из темных углов озарился бледной вспышкой, и скопления звезд исказились, словно отраженные в кривом зеркале. Незнакомые созвездия мерцали и искривлялись, а черное пятно, все расширяясь, поглощало их одно за другим; затем показался померкший красный диск Солнца, Солнечная система с ее умирающими планетами, Земля…

Земля была окутана ядовитой багряной дымкой. Океаны походили на застывший суп. Одно из полушарий покрывал грязный охряно-бордовый ковер гниющих джунглей, другое представляло собой голое вулканическое плато. Большая часть городов была погребена под песками или под грудами гниющих растений; некоторые провалились в пропасти. Уцелевшие здания опутывала паутина лиан и покрывал янтарный лед, превращая их в причудливо изогнутые башни, в которых едва угадывались начальные очертания.

Приматы стекались в эти едва пригодные для жизни регионы, и, когда линза Бронсона Форда приблизилась и изображение увеличилось, стало ясно, что эти несчастные так же перекошены, как и небоскребы вокруг. Толпища людей тащились к зиккурату размером с Эмпайр-стейт-билдинг  [106]. Гигантский зиккурат был сооружен из костей и плоти бесконечного числа разумных существ. Прямо в его сердце открывался тоннель, сочащийся черным и ведущий в Иное. Сначала отдельными тромбами, затем целыми табунами крохотные фигурки поднимались в воздух и всасывались через раскрытую мембрану отверстия, издавая при этом пронзительный комариный писк.

– Понимаешь ли ты, что ожидает вас на закате вашей цивилизации? Эта склизкая дыра в алтаре отнюдь не ведет в наш мир. Нет, человечишко. Это пасть нашего отца, Старого Червя. Сие почтенное создание каждые несколько эпох пробуждается от сна и требует кормежки. Мягонькая, захлебывающаяся криком человечинка – одно из самых изысканных угощений. То, что ты видишь, лишь начало конца. Когда придет Великая Тьма, она обернет ваш мир таким же коконом, каким обернула наш. Терра будет выпотрошена и вычищена, как мы потрошим и вычищаем оболочки разумных существ, ее присоединят к Диаспоре, сорвут с орбиты и вышвырнут прочь. Это неизбежно.

Бронсон Форд выступил из тьмы, излучая кроваво-красное сияние, – разросшийся до чудовищных размеров гигант, сидящий на мусорной куче костей, которая дрейфует по поверхности бесконечной пустоты. Его глаза и рот превратились в порталы, не отличимые от отверстия на зиккурате, в саму пустоту. Он был Сатурном Гойи, Полифемом, безрогим Сатаной. Его плоть состояла из множества кусков кожи, сшитых воедино, как лоскутное одеяло. Его улыбка излучала великодушное злорадство.

У Дона пересохло во рту. Он постарался не выдать своего страха:

– К счастью для меня, я давно буду мертв. Все, кого я знаю, будут тоже лежать в земле.

– Резонное замечание. Увы, к сожалению для тебя, не совсем верное. Пройдут эпохи, прежде чем Диаспора достигнет пределов этого мира. Однако в моей власти продлить существование тебе и твоим близким, чтобы вы могли стать непосредственными свидетелями этого поистине ужасного заката. Скажи мне, маленький Мельник, неужели ты не предпочел бы оказаться на стороне победителей, а не жертв, когда подойдет время этого неизбежного завоевания? А твоя подруга? Я сгораю от любопытства – так хочу узнать, насколько ты ее любишь. Женщины рода Моков служили нам неплохо. И все же я чувствую, что ее привязанность к тебе может помешать ее окончательному вступлению в наши ряды. Бедняжка так сильно привязана к тебе, о мой древний антагонист. Откровенно говоря, я опасаюсь, что нам придется проглотить ее живьем. У меня на родине не принято играть на два фронта.

Дон примерно догадывался, что последует за этим. Существа, подобные Бронсону Форду, могли легко оборвать чужую жизнь или удовлетворить любую свою прихоть. Но они предпочитали другой путь. Эти дьяволы, как и все дьяволы, были манипуляторами. Время и пространство тянулось перед ними, как бесконечная пустыня. У этих бессмертных монстров единственный враг – скука. Они добивались победы, растлевая и обрекая на вечные муки неискушенных, невинных, слабых. Дон раздумывал, не прыгнуть ли ему вперед, нырнув навстречу погибели, или спровоцировать своего демонического соперника, навлечь на себя его ярость; все что угодно, лишь бы избежать того, что ожидало его так же неотвратимо, как могила. Вместо этого он услышал звук собственного голоса: