Владимир Буров - Кастинг. Инициация Персефоны

© Владимир Буров, 2017

ISBN 978-5-4485-6470-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпиграфы

The world is my oyster

В мире много разных возможностей.

Мы говорим на разных языках, и

вещи, о которых мы говорим,

от этого:

– Меняются!

Смысл только один:

– После смерти:

– Всё только начинается. – Из чего следует, что гробовщик Адриян Прохоров не только чуть не проспал похороны купчихи Трюхиной, но, что еще важнее:

– Полностью проспал свои собственные похороны, – и очутился на том свете, как будто просто так:

– Взял и пришел, – ибо:

– А хоронить-то некому, если гробовщик сам умер раньше времени. – Более того, раньше даже своих похорон.

Так бывает? Очевидно, что да, если Пушкин послал нам уведомление об этом. О чем? О том, что живем мы, как и Германн в:

– Семнадцатому нумере Обуховской больницы.

Только не надо категорически путать ее с сумасшедшим домом, ибо переводится это место, Земля, как место, где:

– Проходит Их – Хомо Сапиенсов – Ини-ци-а-ци-я-я-я.

Ну, и значится, видим, как на бульваре мечутся двое в поисках чего-нибудь холодненького.

– Пиво есть?

– Пиво теплое.

– Но без хлорки?

– Хлорка перебивается пивом, поэтому узнать нельзя. Тем более, пиво только в бутылках.

– Почему?

– Вам надо разбавленное, что ли?

– Не хотелось бы.

– Есть пару бутылок чешского. В холодильнике.

– Давайте!

– Вы хотя бы слышали когда-нибудь, скока такое пиво стоит?

– Ну, две цены, наверное, – сказал один.

– Много, я считаю, полторы достаточно, – сказал второй.

– Если денег мало, берите одну в виде холодной, другую, как теплую.

– Нет, нет, в такую жару теплое не пьют, – сказал первый, которого звали ММ – Михаил Маленький.

– Тем более, если я буду пить холодное, он, естественно теплое не захочет, – сказал второй, его звали Германн Майор.

Вот именно так Германн – с двумя НН, как в Пиковой Даме, что должно, видимо, было означать такую степень серьезности, что, нет:

– Не обязательно с ума сойду на 101 километр или в Кащенко, а:

– Трагедия произойдет обязательно. – Как в данном случае:

– Даже из-за пива, – если оно недостаточно комфортабельно охлаждено.

Майор – потому что любимой его фразой, с которой он начинал каждое свое выступление на заседаниях Союза была:

– Зажирели вы здесь, на вольном-то поселении. – И иногда добавлял, если был очень рассержен:

– А Зона не далеко, – и некоторые особо чувствительные дамочки действительно падали в обморок. – И тогда он мрачно добавлял – это было, правда, когда он был председателем Союза – что бывало не каждый год:

– Держать строй!

И это всё несмотря на то, что фамилия Майор – была настоящая.

– А эта, как ее, знаменитая апельсиновая-то есть хоть? – спросил он.

– Была, – ответила буфетчица, – да кончилась.

– Давно?

– Лет тридцать назад, кажется. Теперь тоже есть, но тока фанта.

– Нет, она слишком сладкая, а у меня подозревают диабет.

– Что значит, подозревают? Взяли бы да проверили.

– Боюсь. И знаете почему? Боюсь тогда в Берендей не пустят.

– Кто? – испугался даже Михаил.

– Диабет.

– Действительно, вдруг его на самом деле нет.

– Ну, вы выбрали что-нибудь, а то я сама хочу пойти выпить кофе.

– Может быть, и нам кофе? – спросил Михаил.

– Оно хотя бы с пенкой? – спросил Майор.

– Кофеварка немецкая, – ответила барменша, – Эрика Краузе.

– Эрика? Чё-то не слышал, – сказал Германн Майор, – а ты? – он хлопнул по плечу напарника.

Правда, напарниками они не были, а так приняла решение барменша. И выразила свою мысль фигурально:

– На дело собрались?

– Естественно, – только и мог ответить Миша, у которого ноги были не то, что коротковаты, но было бы лучше, как часто думал он:

– Если бы они могли вытянуть его рост со 175-ти до 185-ти санти. – Другие не особенно жалуются и на 165, даже на 160, а тут, действительно закономерно:

– Очень надо 185. – Нет, тянут уже, но где? Неизвестно. Тем более известно, что надо для этого дела ломать прежние нохги:

– Обязательно. – Не хотелось бы лишаться того, что есть во имя того, что хочется. А с другой стороны, так могут и признать: