Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Иногда я пугался. Слышал непонятный шум. Или мне что-то чудилось. Я шарахался от теней. А иногда воображал себе нечто зловещее так ясно, что почти его видел. Нет, я понимал, что этого лучше не делать. И вообще это не нормально. В конце концов я нашел себе другое занятие, которое отвлекало от дурацких мыслей.

Я начал бродить по окрестностям. В одиночку. Иногда наталкивался на стайку кровомордых. Иногда — на демона. Или на парочку. Они часто появлялись парами. К счастью, в стаю твари не сбивались. С двумя я еще справлялся, да и то с трудом. А вот если больше…

И все это я узнал самостоятельно. А не из дурацких книжонок. Я читал не книги, а самих тварей. Осторожно изучал их повадки. Охотился на них с ружьем, выстрелами разносил в клочья. Так и выучился — читая повести, написанные на крови и костях, или слушая рассказы ветра, несущего горечь и тени, что падали где не следует.

И знаете что? Оказалось, что демоны не особо отличаются от нас. Нет, правда. Об этом даже раздумывать не приходилось, потому что под слоем внешнего лоска эти твари были такими же звеньями пищевой цепочки, как и мы с вами. Они хватали, что им надо и когда надо, а еще следили, чтобы те, кто под ними, сидели смирно и не дергались.

Был ли кто-нибудь над ними, я не видел.

И надеюсь, что не увижу.

Вот как увижу, так и начну волноваться.

К августу тварей стало меньше. Может быть, потому, что мир постепенно приходил в норму. А может быть, моими усилиями в нашей округе из пищевой цепочки выпало пару звеньев.

К тому времени я убил штук пятнадцать. Или двадцать. А однажды, в грозу, у заброшенного амбара в долине выследил минотавра с копытами и змеиными дредами. Проклятый монстр напал первым и чуть не пропорол мне живот черными рогами, но я изловчился всадить ему вилы в горло. А на водоочистном заводе мне попался гигантский червяк с десятком пастей-присосок; я его сжег. Под трибунами школьного стадиона обосновалась пара пауков с крысиными мордами; я едва не увяз в паутине, натянутой поперек бетонного туннеля. Ну они там и подохли, вывалив кишки из толстых брюх. В десятке паутинных коконов по углам слабо трепыхались кровомордые, из которых пауки высосали почти все соки. Я ушел, оставив их висеть в темноте, и вслед мне неслись жуткие вопли, будто кого-то страшно пытали.

В общем, я делал свое дело.

И свое дело, и много чего еще.

Иногда приходилось непросто. К примеру, когда встречаешь кого-нибудь из уцелевших. Как увидят, что у меня и пикап, и ружье и что я не умираю с голодухи, так и начинают интересоваться. Лезут в душу с расспросами или изводят отчаянными мольбами о помощи. Мне это не нравится. Если честно, меня от этого мутит. Как начнут говорить, так мне сразу хочется их слова им же в глотки и затолкнуть.

Иногда они понимают намек, затыкаются и уходят. А иногда нет. В таких случаях мне приходится объяснять. Убедительно. Другого выбора все равно не остается, да и не в этом дело. Если на тебя наседают, дай отпор. Так уж мир устроен — что с демонами, что без них.

Однажды, под конец сентября, Барнс отлип от кресла и отправился к разбитому «крайслеру». Дурацкие книги взял с собой. Я прямо онемел от изумления.

Как ни странно, к вечеру он вернулся в сторожку. Книги тоже принес. И потом целую неделю зудел, уговаривал меня сходить с ним еще раз. Мол, надо его прикрыть, пока он там будет что-то проверять. Я хотел было напомнить, что пока он тут себе задницу отсиживал, я по округе шастал без прикрытия, но все-таки смолчал. В конце концов он меня уболтал. Точно не скажу, почему я согласился, — наверное, решил, что, может быть, после этого Барнс все-таки уяснит, что теперь и как.

В тот день солнца не было. Во всяком случае, так казалось. И неба тоже. Густой туман висел над озером и над дорогами в долине, делая их похожими на пересохшие русла рек. Пикап пробивался сквозь туман, шины шелестели по мокрому асфальту, галогенные фары рассекали белесую мглу и пятна мрака среди деревьев.

Я всматривался в пятна мрака, но ничего подозрительного в них не замечал. А вот в кабине пикапа было слишком тихо. Мы с Барнсом не разговаривали. Обычно я бы только радовался, но не в тот день. Тишина меня напрягала. Ладони, сжимавшие руль, вспотели. Не знаю почему. И так продолжалось до тех пор, пока мы не вышли из пикапа на 14-е шоссе.

На этом участке дороги ничего не изменилось. На асфальте по-прежнему валялись трупы: дорожники и тварь, похожая на медведя, которая заглотила одного работника живьем. Видно было, что их глодали стервятники, крысы и прочие зверюшки, а летняя жара вплавила трупы в асфальт, да так, что их теперь оттуда не отскрести. Впрочем, до мертвецов никому дела не было.