Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

– Эй, – подал голос Франклин, – это вовсе не так больно.

– У нашего Фрэнки сердце льва, – пояснил Принси. – К сожалению, это сочетается с разумом мыши.

– Ги-ги-ги! Этот Плинси такой болтун!

– Меня мучит жажда, – сказал Принси и поднялся с места.

Он тоже был высок, где-то шесть футов четыре дюйма, и худ, хотя ему было далеко до тощего, как жердь, Ахмета.

– Тогда делжи.

Франклин протянул Принси свое питье.

– Нет, это мне не нужно! – Бледная рука Принси отстранила флягу. – Мне хочется… Я не знаю, чего мне хочется.

Он оглянулся на меня:

– С тобой такое бывало, когда тебе чего-то хочется, а чего – никак не можешь понять?

– Конечно, сэр, – с готовностью откликнулся я. – Однажды я думал, что хочу кока-колу, а на самом деле мне хотелось пива из корнеплодов.

– Вот именно. У меня в горле так же сухо и пыльно, как под подушкой у Ахмета!

Прошествовав мимо меня, Принси выглянул, чтобы полюбоваться проносящимся лесом. Снаружи не было ни огонька – только темные деревья на фоне звездного неба.

– Итак! – воскликнул он. – Теперь ты узнал, кто мы такие. А как насчет тебя? Сдается мне, что ты решил сбежать из дома?

– Нет, сэр. Я хочу сказать… что просто решил ненадолго уехать, вот и все.

– Неприятности в школе? Или поссорился с родителями?

– И то и другое, – ответил я.

Прислонившись спиной к стене вагона рядом с приоткрытой дверью, Принси понимающе кивнул:

– Обычные невзгоды в жизни каждого мальчика. Поверь, Кори, мне это знакомо. Я тоже сбегал из дома, думая, что это ненадолго. Ты полагаешь, это поможет решить твои проблемы?

– Я не знаю. Ничего другого мне не пришло в голову.

– Мир совсем не похож на твой родной Зефир. Он не знает жалости к маленьким мальчикам. Мир может быть прекрасным, но бывает и жестоким, и подлым. Это следует знать.

– Правда? – усомнился я.

– Это так же верно, как то, что мы странствуем уже много лет. Нам довелось повидать мир, и мы знаем людей, населяющих его. Иной раз, когда я размышляю об этом мире, меня охватывает страх: вокруг полно насилия, грубости, неуважения к людям. И увы, Кори, год от года мир не меняется к лучшему – он становится все хуже и хуже.

Принси взглянул на небо, где по пятам за нами неслась луна.

– «О мир, о мир превратный! – продекламировал он. – Несчастья так нам ухудшают жизнь, что облегчают смерть» [34] У. Шекспир. Король Лир. Акт IV, сцена 1. Перевод Б. Пастернака. .

– Как мило, – проворковал Франклин.

– Это Шекспир, – счел необходимым пояснить Принси. – Его рассуждения о вечных бедах человечества.

Повернувшись спиной к луне, он взглянул на меня своими алыми зрачками:

– Хочешь услышать совет от видавшего виды скитальца, Кори?

Мне не особенно этого хотелось, но из вежливости я кивнул:

– Конечно, сэр.

Принси выглядел озадаченным, словно он сумел прочитать мои мысли.

– Так или иначе, я считаю себя обязанным дать тебе этот совет. Не торопись взрослеть. Оставайся мальчиком так долго, как только сможешь, потому что стоит только растерять магию детства, обратно ее вернуть не удастся, как бы ты ни старался.

Мне показалось, что я уже где-то слышал это, но не смог вспомнить, кто говорил мне нечто подобное.

– Но ты все равно не прочь повидать мир, верно, Кори? – с улыбкой спросил Принси.

Я кивнул, загипнотизированный его горящими зрачками.

– Тогда считай, что тебе крупно повезло. Я вижу огни большого города.

Вскочив, я выглянул за дверь. Вдали, за извилистой линией драконьего хребта холмов, звездное небо словно было промыто земным свечением.

Принси объяснил, что, как только товарный состав замедлит ход перед станцией, мы сможем покинуть вагон без риска сломать себе ноги.

Город медленно поднимался ввысь по обе стороны от нас, деревянные приземистые постройки сменились кирпичными и каменными домами. Даже в этот поздний час город наполняла жизнь. Жужжали, перемигиваясь, неоновые вывески. По улицам торопливо катили машины, по тротуарам брели темные фигуры. Состав загрохотал по рельсам, где железнодорожные пути, перекрещиваясь, расходились во все стороны, где вокруг спали другие поезда, и начал замедлять ход. Наконец, когда скорость поезда сравнялась со скоростью пешехода, огромные башмаки Франклина коснулись земли. За великаном, подняв облачко пыли, выбрался наружу Ахмет.

– Если собираешься выходить, то сейчас самое время, – сказал Принси, стоявший за моей спиной.

Я спрыгнул и удачно приземлился. За мной последовал Принси. Мы прибыли в город, и я понял, что меня и мой дом разделяют многие мили.