Мария Барышева - Последнее предложение

— «Мистера». По-итальянски — тайна. Но это не моя группа — я выступаю в ней очень редко, обычно вместо меня с Майей и Аней играет Лена Векшина.

— Не сомневаюсь, что без вашего участия это жалкое зрелище! — заявил Анатолий, и Рита весело-сердито сверкнула глазами.

— Советую вам никогда им этого не говорить. Особенно Майе.

— Послушайся совета, — Роман кивнул. — Майя, та шатенка с короткой стрижкой, скрипачка со спортивным уклоном и полемизировать с ней очень больно. Так вы, значит, давно знакомы?

— Да, мы же все вместе в консерватории учились, только мы с Майей и Леной по классу скрипки, а Аня — по классу флейты.

— А чья музыка? — спросил он.

— Мы ее вместе написали — эту и еще несколько… — Рита подмигнула ему — чуть издевательски и произнесла едва слышно: — А ты думал, я умею только говорить глупости и флиртовать?

— Ну, одно другому не мешает.

— Так вы и музыку сами пишете?! — восхитился Анатолий. — Ну, тогда это просто…

Заигравший сотовый прервал его слова, Чернов схватил его со стола и заговорил, чуть отвернувшись. Не прислушиваясь к разговору, Роман по выражению его лица и интонации все же понял, что звонит не Люда и не безвестная «зая», а некто мужского пола. Встав, он надел пиджак, потом снова опустился на стул, посмотрел на Риту, аккуратно тушившую в пепельнице недокуренную сигарету, и поймал ее оббегающий зал настороженный взгляд. Внезапно Роман подумал, что и сам то и дело так озирается — и уже не первый день подряд. Наклонившись к ее уху, он очень тихо сказал:

— Рита, если ты не скажешь мне, чего так боишься, я не смогу тебе помочь.

— Боюсь? — девушка чуть дернулась в сторону и на мгновение на ее лице появилась паника, но тут же исчезла. — Мне не надо ни в чем помогать, я ничего не боюсь… то есть, конечно… я же тебе говорила про…

— Почему-то мне кажется, что дело тут совсем не в Гельцере. Ладно, — Роман вздохнул и смел со стола сигареты, — пойдем отсюда.

— Уже? А как же десерт?

Задохнувшись, он резко развернулся, локтем сбив на пол рюмку, и она разлетелась вдребезги на прозрачном полу. У Риты вырвался тихий возглас — то ли ужаса, то ли боли, и она застыла, напряженно глядя туда же, куда смотрел Савицкий — поверх плеча все еще говорящего по телефону Чернова, за которым маячил светловолосый подросток лет четырнадцати-пятнадцати, издевательски улыбаясь и покачивая в воздухе поднятыми ладонями с растопыренными пальцами.

У Романа в голове мгновенно, натыкаясь друг на друга, мелькнуло несколько мыслей.

Одна из ладоней Дениса вот-вот опустится на руку Анатолия.

Рита тоже видит мальчишку.

Но третья была самой ошеломляющей. Он не мог понять, почему не сообразил этого сразу, неоднократно прорисовывая черты этого ненавистного лица… может, потому что раньше Денис был ребенком, а может потому, что подсознательно он совершенно не мог этого допустить… Но теперь он был подростком, его лицо уже приобрело некую взрослость, и если не считать разницы в возрасте и некоторой жесткости черт, почти незаметной, это лицо было точной копией лица девушки, которая сидела рядом. Осознание этого оглушило его совершенно, и несколько секунд он тупо переводил взгляд с одного лица на другое, не способный к каким-либо действиям. Что-то больно сжало горло, будто его душила чья-то костлявая рука.

— Нет, — прошептала Рита, и ее пальцы царапнули ногтями по столешнице — Роман услышал этот тихий звук, несмотря на грохот долетавшей со сцены музыки. — Пожалуйста, не надо… Его же там никогда не было!.. Никого из них там не было!..

— И ты еще смеешь говорить мне «пожалуйста»?! — с веселым возмущением сказал Денис. — Глупая, дешевая блядь! После всего, что ты устроила, ты говоришь мне «пожалуйста»? Нет, Ром, ну ты слыхал? — он подкивнул Роману, словно приглашая разделить его возмущение, но Савицкий, одним махом отсекший от себя все прочее, следил только за его руками. — Кстати, о тебе… Я же сказал тебе просто жить! Не лезть никуда! Я сказал тебе просто смотреть, а ты…

— Я ничего ему не говорила! — с безнадежным отчаяньем воскликнула Рита, и Анатолий удивленно взглянул на нее, потом снова вернулся к телефонному разговору. — Он ничего не знает!

Роман повернул голову и посмотрел на нее, крепко сжав зубы, и она съежилась под его взглядом. На ее лице был дикий ужас… на лице — на почти таком же лице, которое покачивалось над плечом Анатолия, только родимого пятнышка в уголке рта не хватало…

— Какой серьезный дядя, — произнес Денис и начал кружить возле Анатолия, заглядывая ему в лицо то с одной стороны, то с другой. — Бубнит себе чего-то… Твой друг, Рома? Часть твоей жизни… вы связаны со столькими людьми этими прочными невидимыми нитями дружбы, знакомства, разговоров, родства… Когда вы умираете, эти нити рвутся… но иногда они могут не порваться и утянуть всех следом за вами… друзей, случайных знакомых старлеев, которые суют нос не в свое дело…