Владимир Колышкин - Атолл

- Ты скучаешь по ней и по своему городу?

- По городу - да. По жене - нет.

- Расскажи мне о своей жене. Она красивая?

- О, да...

И новый поток воспоминаний, как прилив затопил его мозг.

Джулия. Высокая, роскошная, натуральная блондинка с вызывающим ртом. Джулия оказалась для него символом утраты иллюзий по тихому семейному быту. За те тринадцать лет брака с Джулией он прошел длинный путь: от страха и благоговения перед ней, желания обладать ею - к ненависти ко всем блондинкам.

Уже через пять лет совместной жизни он ненавидел в ней все: как она ходит своей голубиной походкой, тесно переставляя ноги; как читает свежий номер "Вуменс хоум джорнэл", варит отвратительный кофе. И шевелит своим вызывающим ртом, говоря по телефону с "важными людьми".

Но больше всего он ненавидел её за то, что сначала не хотела заводить ребенка, потому что ей "еще рано" (ему было 27, а ей - 23), а потом вдруг оказалось - поздно рожать по каким-то особенностям её женского организма. Зато эти особенности не мешали ей трахаться, как кошке, на стороне, это ему потом стало ясно.

Часто он горько сожалел, что взял в жены совершенно чуждый себе тип женщины. Джулия не подходила на роль жены писателя ни по каким статьям. Жена писателя должна быть в первую очередь самоотверженной, жить ради мужа, забыть о своей карьере. Эгоистично? Да. Но мир искусства эгоистичен по своей природе. К несчастью, Джулия сама принадлежала к миру искусства и не желала ставить крест на своей карьере из-за амбиций мужа. Если бы Лев Толстой был бы женат на Джулии, а не на Софье Андреевне, которая переписывала в чистовик и приводила в порядок его рукописи, то великий русский граф не написал бы "War & World".

- А теперь расскажи мне о своем городе Нью-Йорке, - попросила Аниту. - Он большой?

- Да. Самый большой в мире город. Во всяком случае, самый высотный. Там небоскребы...

- Они скребут небо?

- Да, именно скребут.

- А чем они скребут?

- Макушкой, - Джон похлопал себя по соответствующему месту и ощутил под ладонью теплую кожу проступающей лысинки.

- А какой он твой город?

- Он тоже расположен на островах...

- Я так и думала.

- Да... в основном на трех больших островах. Только острова эти очень близко расположены и соединены мостами: центральный район города раскинулся на острове Манхэттен, потом есть остров Лонг-Айленд - там находятся районы Квинс и Бруклин; остров Стэтен-Айленд и малые острова.

- Ты хотел бы вернуться на свои острова?

- И да и нет. Это трудный вопрос. Пока нет...

- Ты женишься на мне? - Вопрос был задан со всей простотой дитя природы.

- А для тебя это важно?

- Очень важно. Мне уже много лет...

Кейн усмехнулся.

- ... и поэтому я должна быть замужней. Таков обычай.

- Понятно. Это важно для твоего статуса.

- Что такое статус?

- Определенное место человека в обществе, его положение. Для тебя - это твоя деревня.

- Да, иначе я должна буду уйти от тебя. Мне пора рожать...

- У тебя был жених? - Почему-то Кейн только сейчас задал этот вопрос, после целого года сожительства с Аниту.

- Да, есть. Но он тебя уважает и потому не претендует. Пока. Но если ты от меня откажешься и уедешь в Нью-Йорк к своей жене, я пойду за него замуж.

Вот так, мистер Кейн. Все очень просто и по-деловому. А еще говорят, что аборигены не практичны, романтичны и прочая. Впрочем, определенность во всем, в том числе и в отношениях полов, и есть стиль их жизни. Их экзистенция.

Она не спрашивала его, любит ли он её? А если бы спросила, он бы ответил, да, влюблен. Влюблен, наверное, это было, одно из тех выражений чувств западного человека, которых она не понимала.

- Послушай, Аниту, - ты говоришь, что тебе пора рожать... Так почему ты не рожаешь? Ведь мы с тобой никак не предохраняемся. А между тем ты не беременеешь... Может, дело во мне? Может, я стар для тебя... Скажи, я тебя не неволю...

- Ты не стар. И не в тебе дело. Я не беременею потому, что не хочу. Пока. Пока мы не оформим наши отношения, как того требуют закон и обычаи.

- Ты что, используешь какие-то травы, снадобья?

- Нет, для этого не нужны никакие снадобья. Достаточно моего нежелания.

- Но так не может быть. Природа...

Аниту рассмеялась:

- Что вы можете знать о природе, живя в своих железных городах?

- Значит, все зависит от моего решения?

- Да.

Джон снял очки. Жгучее солнце ударило в глаза. Он прикрыл веки, из-под ресниц выкатились две слезинки и быстро стали высыхать под горячими лучами. В носу защекотало. Он громко чихнул. Аниту рассмеялась. Он снова прикрылся очками и сказал: