Диана Удовиченко - Эффект преломления

Замок Чахтице, декабрь 1601 года от Рождества Христова

Эржебета читала письмо от главы семейства Зриньи. Вести были добрыми: отец жениха собирался на смотрины. За это графиня не волновалась. Кому в здравом уме не приглянется такая красота, какой обладала Анна? В свое время отец Ференца был восхищен Эржебетой. Дочь – точная ее копия, только глаза зеленые. Ну так тем лучше, не напугает будущего свекра тяжелым взглядом.

Вздохнув, Эржебета поднялась, подошла к зеркалу. Как далеко остался тот день, когда она стояла перед строгим немолодым человеком, который присматривал сыну невесту. Какая она тогда была юная, свежая… А каким был Ференц!

Теперь муж ее постарел, отяжелел. Лицо его обрюзгло, в волосах плешь появилась, усы поседели… А все так же воюет он. Все так же большую часть жизни проводит в походах на турка.

И все так же любит его Эржебета, все так же ждет, мучая сердце в страхе за мужа. Лишь для него старается сохранить юность, красоту – чтобы вернулся домой любимый, и порадовался жене, и захотел ее. Как раньше, в молодости…

Да только из-под свежей прекрасной оболочки иногда проступала тьма. Гнило что-то внутри, черной плесенью вылезало наружу, уродовало белую кожу, из глаз глядело. В такие моменты графиня сама себе казалась древней старухою.

И какой же уродливой была она рядом с Анной, яркая красота которой так напоминала ей о молодости…

– К вам гость, госпожа, – доложила Дорка, деликатно заглянув в дверь. – Господин Дьёрдь Турзо.

– Проси, – кивнула Эржебета.

Дьёрдь вошел – важный, медленный, дорого разодетый. Время и его не пощадило: он разъелся, отрастил большую черную бороду, тяжелое брюхо и два подбородка, что при невысоком росте делало его похожим на кадушку.

Но вот взгляд остался тот же, подумала Эржебета, радушно приветствуя гостя. Как и всегда, при виде графини, глаза его сделались беззащитными, словно он о чем-то молить хотел, да не решался.

Дьёрдь моргнул, посмотрел в окно, потом снова на Эржебету. Только теперь это был взгляд другого человека – уверенного в себе, жесткого, сильного.

Граф Турзо не терял времени даром. Успевал и с турками сражаться, и при дворе завоевывать влияние. Теперь он был королевским дворецким, доверенным лицом его величества – неслыханная честь для евангелиста. Говорили, что лишь благодаря усилиям Дьёрдя убежденный католик Рудольф не начинает преследования еретиков. А ведь «еретической» веры придерживались почти все аристократы Венгрии. Тонкий политик, Турзо считал, что раскол пойдет во вред империи, обессилит ее и сделает легкой добычей для Османов. Он изо всех сил отстаивал интересы евангелистов.

Дьёрдь женился на красавице из магнатской семьи, у него родилась дочь. Только вот жена была слаба здоровьем, и год назад скончалась от лихорадки.

Эржебета понимала, что делает этот человек для всех венгров, и для нее в том числе. Знала, что благодаря его заступничеству семья Надашди живет спокойно, богатеет, не обремененная непосильными налогами в пользу короны.

Но боялась его. Сама не понимала, почему. Дьёрдь ни разу не обидел ее ни словом, ни жестом. Только вот взгляды… Беззащитность в глазах опытного мужчины, воина, влиятельного политика была страшнее злобы. Эржебета старалась не встречаться с ним, когда мужа нет дома.

– Графиня, – низкорослый Турзо остановился в полушаге от Эржебеты, теперь она могла смотреть на него сверху вниз, и снова уловила собачье выражение в его глазах. – Графиня…

Больше не в силах выносить болезненное напряжение, которое всегда возникало между ними, Эржебета спросила:

– Что привело вас в наши края, Дьёрдь?

– Оказался неподалеку, по делам короны. Решил проведать семью друга, – Турзо немного помолчал, потом добавил: – и поговорить с вами… Эржебета.

Он взял руку графини, прижался губами – дольше, чем следовало. Она терпела, не отнимала руки. Наконец Дьёрдь прервал поцелуй, решительно произнес:

– О Чахтице идут дурные слухи. Я пришел выяснить, что происходит.

Эржебета рассмеялась:

– Чернь всегда сочиняет байки о господах. Не о чем беспокоиться, Дьёрдь.

Он так и не выпустил ее руку, продолжал держать в ладонях. Пытливо смотрел в глаза.

– Говорят, в Чахтице пропадают крестьянские девушки. Это так… Эржебета?

– Мрут девки иногда, – отмахнулась графиня. – Кто простынет, кто от цыганенка затяжелеет, да плод попытается извести. Кто и упадет с лестницы, шею сломает. Что за беда? Новые найдутся.