Иннокентий Соколов - Бог из глины

В последний момент, Сергей схватился за косяк, и замер, дрожа от волнения и испуга.

(Черт, да что происходит с тобой, парень — ты только что чуть не вылетел из проема. Еще немного, и ты бы шлепнулся вниз мешком дерьма!)

Осторожно, стараясь не делать лишних движений (голова кружилась, и к запаху паленого добавились рвотные позывы, — ну совсем как в старые добрые времена!), Сергей выглянул наружу.

Действительно высоко. Когда Сергей забирался на чердак, как-то не хотелось думать о том, как он будет спускаться. Злость и азарт полностью захватили его, и теперь, когда путь вниз был заказан, остались легкое сожаление и раздражение собственной дуростью и упрямством.

(Ну и как ты теперь собираешься спускаться, крошка-Сергей?)

Сергей улыбнулся. Что-то произошло под выцветшей от солнца шиферной крышей, что-то изменилось в мироощущении маленького человечка, что барахтался в сумерках, не зная где выход из того кошмара, начало которого ознаменовалось победным скрипом старой дверки шкафа, невесть каким образом попавшей на чердак. Это что-то придавало странный горелый аромат всему, что окружало Сергей, это поселилось маленьким зернышком где-то в глубине сознания, чтобы в один прекрасный момент прорасти, полностью показав свою сущность.

И именно это что-то подсказывало ему, что нет ничего неосуществимого, нет ничего, что бы он не смог преодолеть.

(Как я собираюсь спуститься на грешную землю?)

Это что-то вполне могло быть отголоском его прежнего "Я", когда не было всех этих ненужных проблем и забот, и любимая женушка не допекала своей непроходимой тупостью, становясь в позу каждый раз, когда что-нибудь шло не так, как привыкли ее маленькие, похожие на половинки грецкого ореха, мозги.

(Как я собираюсь, мать твою, спуститься на эту гребаную землю!!?)

Это что-то могло быть тем самым, давно ожидаемым ощущением свободы. Осязанием истины. Утверждением справедливости. И если каждому воздастся по делам его, то, как быть тем, чьи намерения черны как сажа, но дела белее снега?

Сергей осклабился, кривая улыбка поползла из уголка губ, перекашивая лицо в жуткую гримасу ненависти. Он яростно зашептал под нос, отчего задрожали губы. Потом с силой схватился за дверной проем так, что на руках выступили и задрожали вены.

— Я РАССКАЖУ ВАМ, КАК Я СОБИРАЮСЬ СПУСТИТЬСЯ, ЧЕРТ ВАС ВСЕХ РАЗОРВИ!!! — Прокричал он в сумерки наступающего вечера.

Жданов развернулся, осматривая каморку, в которой некогда ворковали голуби, обсуждая свое голубиное счастье. Он вцеплялся взглядом в каждую мелочь, которая могла бы помочь ему разрешить маленькую проблему.

(Как я спущусь? А вот как — просто возьму и спущусь!)

Он прошел в глубь голубятни, отметив про себя, что его движения стали более точные и уверенные. Толкнул фанерную дверку, прошел дальше. Чердачный полумрак, который незадолго до этого пугал своей непроницаемой чернотой, теперь казался родным. Сергей постоял немного, ожидая, пока привыкнут глаза. Как только очертания вещей, наполняющих каморку, проступили из тьмы, он принялся методично обыскивать помещение.

Деревянный почтовый ящик — к черту. Дырявый оцинкованный таз — туда же, вслед за ящиком. Неопрятный, бесформенный тюк — вот это уже интереснее.

Тюк оказался огромным мешком, забитым старой одеждой так, что потемневшая, расползающаяся ткань вылезала из каждой прорехи. Сергей не спеша, распотрошил мешок, вывалив на пол его содержимое. Брюки, рубашки, кофты, блузы, юбки с оборочками, некогда белые, а теперь безнадежно пожелтевшие лифчики, невероятно старый ботинок на левую ногу, и чулки, чулки, чулки…

Нечего и думать было вязать все это барахло в жалкое подобие веревочной лестницы. Сергей ухмыльнулся, на миг, представив, как будет рваться полусгнившая ткань под его весом, в тот момент, как он только начнет свой опасный спуск.

Сергей повернул голову. А вот это уже совсем другое дело.

Старый садовый шланг, свернутый в бухту, растрескавшийся, опасный, не больше, чем спящая беззубая кобра.

(Похоже, тебя отправили на пенсию старик?)

Сергей подергал за конец шланга. Не фонтан, но куда надежнее гнилого тряпья. Он вытащил бухту на голубятню. Размотал шланг, прикрепив один конец к железной балке, что служила основанием для ряда полок с голубиными ящичками. Другой конец выбросил на улицу. Осторожно выглянув, Сергей убедился, что шланг размотался почти до самой земли, не доставая до нее буквально чуть-чуть.

(Ну что, парнишка, ты готов освоить почетную профессию скалолаза?)