Виктор Точинов - Графские развалины

Анатолий Сигизмундович провел за рулем несколько часов — ехали они из Пскова, супруге вдруг приспичило посмотреть своими глазами на кульминацию Трёхсотлетия. Самому Казицкому её идея привлекательной не казалась, он считал, что подобные зрелища на экране телевизора смотрятся куда лучше, — много ли разглядишь из густой полупьяной толпы?

Он прошелся туда-сюда, сделал несколько наклонов и приседаний, разминаясь перед последним этапом пути. Потом неожиданно заинтересовался обнаруженной в густой траве двутавровой железной балкой, один конец которой венчался бесформенным комом бетона… Судя по всему, когда-то сия мощная железяка была вкопана в землю, залита раствором и служила опорой для некоей конструкции. Но кто-то впоследствии перекрутил балку на манер сюрреалистичного кривобокого штопора. Интересно, зачем? И каким способом? Казицкий, инженер-металлист по профессии, попытался представить необходимое для этого оборудование, — и не смог.

От решения инженерной загадки Анатолия Сигизмундовича отвлекли истеричные крики супруги:

— Патти, где ты? Где моя девочка? Иди скорей к мамочке!

Он поднял голову. Мадам драла глотку, стоя неподалеку от машины с косметичкой в руках — очевидно, только что закончив устранять какие-то неполадки в макияже. Гнусной собачонки не было видно. Слабая надежда шевельнулась в груди Анатолия Сигизмундовича…

А спустя пять минут началась истерика — и скоро достигла двенадцати баллов по шкале Бофорта. Патти исчезла. Казицкий решил поначалу, что зловредная сучка прижалась где-нибудь к земле, маскируясь травой и неровностями почвы, — и попросту над ними издевается. Но все поиски результата не дали.

Лишь у самого края озера Анатолий Сигизмундович обнаружил клочок пепельной шерсти, намокший и слипшийся. Он не был уверен, что шерсть принадлежала Патти. Но торопливо, пока не заметила жена, втоптал её в прибрежную грязь.

Затем сказал спокойно и рассудительно:

— Скажи, Наденька, а у нее… хм… В общем, у нее не было течки?

Супруга задохнулась негодованием. Какие еще течки у её девочки? Несмотря на горячую любовь к Патти, в некоторых физиологических особенностях сучьего организма мадам Казицкая не разбиралась абсолютно. В диетах для собак, кстати, тоже — недаром юная болонка напоминала кусок сала, переваливающийся на четырех ножках.

Муж, стараясь выражаться обтекаемо, пояснил, что в иные периоды своей жизни собаки склонны забывать о хозяевах, влекомые инстинктом продолжения рода.

Мысль о том, что сейчас её девочка занимается продолжением рода под каким-нибудь деревенским плебеем-кобелем, привела мадам Казицкую в ужас.

— Анатолий, мы никуда не едем! Мы будем спасать Патти!

Супруг вздохнул. Трёхсотлетие, пожалуй, отменилось. Но предстоящее развлечение ничуть не лучше… Он тоскливо посмотрел на озеро. Поодаль от берега что-то будоражило поверхность воды, явно что-то живое. Похоже, рыбы тут полно, подумал Казицкий. Не иначе карпов разводят, недаром ограду возводить начали… Крупные, ишь как воду колышут… Рыбалкой Анатолий Степанович никогда не увлекался, но в последнее время все чаще подумывал: может, стоит заняться? Целый день на природе, в тишине, вдали от жены и паскудной собачонки… Заманчиво.

— Ну что ты стоишь, Анатолий? Делай что-нибудь!

Он снова вздохнул и поплелся делать что-нибудь…

Поверхность озера тем временем успокоилась. Лишь кое-где зеркало воды морщила рябь. Легкая рябь…

Она меня отравила, думал Лёша, понуро сгорбившись за рулем и напряженно сощурившись — старые очки оказались на пару диоптрий слабее, чем нужно, и глаза отчаянно болели. Точно отравила, других вариантов быть не может. И точно она — работала ведь фармацевтом, прежде чем податься в эту непонятную многоуровневую торговлю.

ЛСД или другие синтетические аналоги — все симптомы налицо, один к одному: яркие и совершенно жизненные галлюцинации наяву, другими людьми, естественно, никак не видимые…

Но зачем?

Избавиться от надоевшего зятя могла и проще — выгнать из квартиры, и все дела, Лёша у нее не прописан…

Побоялась, что уйдет и Ирина?

Хм-м… Все, конечно, может быть… Уговорить развестись с загремевшим в дурдом мужем, наверное, проще. В четверг, после эпопеи с насосом, Лёша вполне созрел для психушки…

А что будет сегодня при виде проклятой ямы? Телефон под рукой, недолго вызвать спецтранспорт — и в Саблино с песнями… Или куда там сейчас буйных возят…