Владимир Моисеев - Внутреннее задержание [СИ]

Это прозвучало с такой детской уверенностью, что Горский не удержался и расхохотался.

— Как так получилось, что я тебе поверил? — спросил он с укоризной.

— Ничего удивительного. Я знакома с универсальным способом убеждения. Если говорить людям правду, они расслабляются.

— Неужели мы спасли Зимина?

— Да. Я уже сказала, что у него все будет хорошо. Он явно пошел на поправку.

— Неужели ведение дневника — лучшее лекарство?

— Не для всех. Только для таких, как Зимин.

— Ты обещала рассказать о себе. И еще, откуда знаешь Зимина?

— Читал его текст?

— Про литературоведа из XXIII века? Как она спасала несчастных писателей из прошлого, попавших в беду? Забавно написано, мне понравилось. Постой. Не хочешь ли ты сказать, что это про тебя? Неужели ты по профессии литературовед?

— А Зимин без подсказок догадался.

— Он с детства хотел стать писателем. Но я не ожидал, что его судьбой займутся такие симпатичные критики.

— Есть сочинители, про которых пишут замечательные книги.

— Неужели и про Зимина напишут?

— Конечно. Не сомневайся! Он заслужил это больше, чем кто-либо другой. Он — настоящий писатель.

Предсказание не понравилось Горскому. Он вспомнил, сколько сил пришлось потратить, чтобы вернуть Зимина в науку. Это надо было сделать, потому что Зимин был отличным психофизиком. Ужасно будет, если он, когда к нему вернется память, посчитает эксперимент неудачным и уйдет из Института окончательно.

Горский вынужден был признать, что без Зимина он справиться с экспериментом не сумел. Он так и не научился разбираться в психологии людей с замещенным сознанием. Если бы не помощь Нины, их перспективная затея с ложной памятью обернулась бы катастрофой. Спасибо, конечно, но если бы он догадался, чем это все закончится, ни за что бы не поддался на уловку Нины с ведением дневника. Как это было глупо — возвращать его к писательской работе. Зимин бы на его месте сразу все понял. И нашел другой способ выкрутиться, не создавая проблем в будущем.

— Он очнется и будет считать себя писателем? — спросил Горский.

— Конечно, — ответила Нина с удивлением. — А кем же еще?

— Зимин — отличный ученый. Без него психофизика многое потеряет.

— А еще он отличный писатель. Мне кажется, что эта работа подходит ему лучше, чем ваша скучная наука.

— Что за чушь! Спросим у него самого, когда он сможет ответить.

— Разве он не говорил еще в школе, что хочет стать писателем?

— Тебе-то откуда знать?

— Работа у меня такая — все знать про Зимина.

— Ты литературовед? Серьезно.

— Да. Я уже созналась. Мне не стыдно.

— Из будущего?

— Понимаешь, Максим, мне трудно ответить на твой вопрос. Никто не знает, что такое время. Еще сложнее заниматься теориями его внутреннего устройства. Тут можно такого напридумывать, что потом и академики не разберутся. Прошлое, настоящее, будущее — разве в этом дело? Мы сидим с тобой в этом кабинете. Разговариваем. Вытаскиваем Зимина из ложной реальности. Помогаем друг другу. И ладно. И хорошо.

Легче всего было согласиться. И Горский согласился. Сделать это было легко. Он понял, что наступил момент, когда ему полезно остаться в неведенье. Лишние познания умножают печаль. Проверять справедливость древнего афоризма на собственном опыте Горскому не хотелось.

— Интересно, что сейчас делает Зимин? — спросил он.

— Пытается выбраться с Луны.

— Ему удастся?

— Конечно. Это же Зимин.

На околоземной станции их встретили неприветливо. Дежурный долго проверял сопроводительные документы, которые ему подсунул Димон. Без его помощи ничего бы не получилось. Что он наплел про внезапно возникшего лишнего пассажира, Зимин слушать не стал. Понятно было, что сейчас его обязательно разоблачат и накажут по всей строгости. Но как? Это он себе плохо представлял. Отправят обратно на Луну? Это вряд ли. Или посадят на гауптвахту для выяснения обстоятельств? Очень глупое предположение. Что им больше делать нечего?

Разговор, что удивительно, продолжался недолго. Как будто появление лишнего пассажира было обычным делом. Дежурный больше кивал, чем проверял документы. Зимину показалось, что он тоже из заговорщиков. Если бы был обычным коррупционером, то вел бы себя не так беспечно. Они посматривали иногда в сторону Зимина, но он их мало интересовал, разговор явно шел о чем-то другом.

— Все в порядке, — сказал Димон, вернувшись. — Старт через час.

Димон лично проводил Зимина в пассажирский отсек челнока и усадил его в свободное кресло.