Роберт Рид: Девочка-птичка

Маленькая ручка помахала мне.

Я оставил спящую девочку-птичку. Прошел в конец двора и спросил шепотом:

— Что?

— Я-узнал-что-она-вам-сказала, — в спешке произнес он, словно одно громадное и страшное слово. В мягком первом свете утра я видел его младенческое лицо. Розовые ладошки крепко держались за верхушку деревянной ограды. Он сказал: — Карен поступила неправильно, введя вас в заблуждение, и я хочу передать свои глубочайшие извинения. — Потом он вздохнул и сказал: — Поверьте мне, сэр, нет ни слова правды в том, что она говорила.

В основном я думал, что почему-то совсем не удивлен. Глубоко внутри я даже ожидал чего-то подобного. Наверное, часть меня — тайная часть — не хотела потерять эти последние семь лет, хотя и дурные, какими они казались в то время. Я решил ничего не отвечать. Я просто стоял перед ним, обдумывая все, и он, должно быть, подумал, что я его не понял. Потому что он повторил еще раз, теперь помедленнее.

— Никто не может повернуть назад время, — сказал он мне, сопровождая паузой каждое слово. — И никто не может совершить ничего из того, о чем говорила вам моя жестокая, ребяческая сестра.

— Может, вы и не можете сделать такое, — прямо сказал я ему, — но откуда вы знаете, что этого вообще нельзя сделать? Может, когда вы начнете иметь своих детей и они будут в тысячу раз умнее вас всех вместе, то это будет сделано. Ты когда-нибудь задумывался над этим, паренек?

Они почти стоили того, эти последние поганые годы. Чтобы вот так просто стоять и смотреть в большеглазое лицо, глядящее на меня, никак не меняющееся, только еще более самодовольное.

Я повернулся и пошел обратно в дом.

Птичка-девочка пошевелилась на подлокотнике кресла, бормоча:

— Еще. Еще, еще.

Я оставил ее там.

Я вошел внутрь и уселся на краешек постели, глядя на спящую жену. В конце концов она открыла глаза, и я сказал:

— Я оказался прав.

Я сказал ей:

— Не знаю почему, но за ночь все изменилось и, весьма возможно, к лучшему.