Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

Резким движением правой руки я сбоку наношу удар в шею Валентина. От неожиданности и боли он кричит, — эхо его крика разносится по пещере, создавая эффект присутствия десятков людей. Хотя, может это та реальность, в которой я нахожусь, — овцы из стада отца Федора наблюдают за боем и ждут сигнал, чтобы напасть. Валентин отваливается в сторону, освобождая меня.

Встав и добравшись до ножа, я беру его в руку, и, наконец-то, выхожу из спячки последних дней.

Я становлюсь самим собой, словно нож возвращает меня к жизни.

В сознании возникают привычные образы. Я знаю, каким будет моё следующее движение. Мышцы дрожат в предвкушении боя.

— Я — Парашистай, — говорю я громко, глядя в глаза Валентину, который прыгает на меня, — и я пришел за тобой.

Лезвие ножа легко входит в межреберный промежуток слева, — это милосердие к врагу. Я убиваю быстро и почти безболезненно. Это моя благодарность Валентину за то, что он дал мне нож.

Я прекрасно понимаю, что этот бой с Валентином всего лишь начало. Битва еще впереди, и в ожидании основных сил противника, я поднимаю руку с окровавленным ножом вверх, и, направив острие на каменного идола, изо всех сил кричу, выплескивая из себя безумное желание убивать.

Запах крови. Настолько сильный и явственный, что заставляет на мгновение забыть боль. Я словно вдыхаю наркотик, который обезболивает, вызывает эйфорию и толкает сознание к безумству. Никогда раньше я не задумывался о том, насколько значим этот фактор в убийстве. Собственно, все предыдущие массовые убийства я совершал только в своем сознании. Никогда наяву, потому что самые первые мои жертвы не сопротивлялись, находясь под кайфом. Это совсем по-разному, — убивать в бою и убивать покорные жертвы.

После Валентина следующим на меня нападает Афанасий. У него тоже нож, и он умеет обращаться с ним. Он силен и проворен. От первого удара я уворачиваюсь, но острие ножа рассекает мне кожу на плече. Второй настигает меня, — я чувствую боль в боку, и только теперь начинаю ощущать терпкий запах крови.

Аромат, который заставляет жить и двигаться.

Я падаю на правое колено, опускаю голову вниз. И жду. Однажды со мной это случилось, — я подставляю свою шею, даю противнику шанс добить меня, — но не помню, когда это было. Афанасий приближается, и за секунду до решающего удара ножом, я снизу вверх вонзаю нож в тело врага. Он кричит от неожиданности и боли, а я, вытащив нож из раны и привстав с колена, рассекаю ему горло.

Брызги алой крови разлетаются в разные стороны, а запах распространяется по всей пещере.

Теперь у меня два ножа. Это и благосклонная улыбка Богини несут мне удачу, я знаю об этом. Когда сзади ко мне приближается мужик с топором, я успеваю нырнуть под удар и вонзить лезвие в живот. Петли кишечника вываливаются из разрезанного живота, жидкость смешивается с кровью, заливая камни. Это был больной циррозом мужик, которого я сейчас навсегда избавил от болезни. Всего лишь небольшая операция, которая навсегда облегчила его страдания.

Я всего лишь мгновение созерцаю агонию пациента, — мне надо трудиться дальше. Удел имеющего Дар — трудится во имя тех, кто нуждается во мне.

Отец Федор, которого я вижу в дальнем углу пещеры, что-то говорит овцам из своего стада. Пастырь всегда рядом со своей паствой, — в радости и в горе, в молении и трудах, в жизни и смерти. Он указует перстом, и сразу несколько теней бросается на меня.

— Прими, Господи, жертвы, ибо это во имя Твоё, — кричу я, улыбаясь приближающейся ко мне женщине в телогрейке и темном платке на голове. Я вижу безумие в её глазах, — она, так же, как и все тени, не способна трезво оценить ситуацию. Под влияние проповедей Пророка инстинкт самосохранения атрофировался, а вместо него в сознании царит слепая вера. Она безоружна, но опасна для меня своей непредсказуемостью. Во мне нет жалости, я не даю ей ни одного шанса. Когда она приближается ко мне, вытянув руки, готовая вцепиться в моё лицо ногтями, я ударом ногой отбрасываю её назад.

Убиваю ножом молодого мужика с поросячьими глазами и тупым выражением лица, который даже не пытается напасть на меня. Он просто бежит на меня, и нож останавливает его на расстоянии вытянутой руки. Затем сверху вниз наношу удар подростку, который падает, кричит от боли и не видит ничего из-за крови, стекающей по лицу, но, тем не менее, хочет укусить меня за ногу. И только после этого острие ножа рассекает шею женщины в платке, которая резко, как коза, перескакивает через трупы.