Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— Уволился после пожара в клубе.

Она кивнула, дав понять, что знает, о чем он говорит. Событие, которое нарушило спокойное течение жизни в городе, заставив многих людей остановиться в своем ежедневном суетливом движении и задуматься о жизни и смерти.

— Не могу смотреть на всё это, — Лев Петрович совершил вращательное движение рукой, — противно. И грустно. Я знаю, кто действительно виноват в том, что погибло столько людей, и я так же знаю, что этот человек никогда не будет наказан. Неприкасаемые всегда будут в стороне. Губернатор совершает как бы решительные действия, отправив Правительство в отставку, но видно, что он в панике и смертельно боится, аж губы дрожат, когда говорит. Прокуратура и следствие работают, но реальный хозяин клуба спрячется за спинами исполнителей и посредников, которых осудят и посадят. Ничего не изменится, никто никаких выводов не сделает, всё вернется на круги своя.

— Из-за этого вы ушли?

— Не только, — помотав головой, отвечает Лев Петрович, — еще сны ко мне вернулись.

— Надеюсь, вы не перестали принимать те таблетки, что я вам прописала, — уточнила Мария Давидовна.

— Принимаю я ваши таблетки, — обреченно вздохнул пациент, — но после того, что случилось в начале декабря, я снова стал видеть сны. Может, они не такие яркие и запоминающиеся, как раньше, но, все равно, они меня беспокоят.

— Вы снова видели убийство важной персоны?

Лев Петрович, пожав плечами, с сомнением в голосе ответил:

— Ну, теперь, вроде, как и не убийство. Вроде, ситуация изменилась. Место то же, — конец зимы, легкий мороз, остов новогодней елочки в сугробе. Но крови нет. И, вроде как не умирает он. Однако от этого ничуть не лучше, особенно, для него, — пациент, показав указательным пальцем вверх.

— Почему?

Лев Петрович нахмурился. Пожевал губами, словно пробовал слова на вкус. И ответил:

— Верить ему перестанут. А это для него хуже смерти.

Мария Давидовна, показав пропуск на вахте, стала подниматься по лестнице на четвертый этаж. Она могла бы подняться на лифте, но в последнее время замкнутое пространство кабины пугало её. Она говорила себе, что ей надо двигаться, поэтому лучше пойти пешком, даже не смотря на то, что ходить из-за беременности стало труднее. Но в глубине души она понимала, что обманывает себя. Ограниченное пространство давило со всех сторон, заставляя сознание ждать, что именно сейчас дверь лифта не откроется, а стены сомкнутся.

На уровне третьего этажа Мария Давидовна остановилась отдохнуть. Привалившись к стене, она задумчиво смотрела на проходящих мимо людей, — как правило, мужчин в форме, с непроницаемыми лицами, с зажатыми в руках кожаными папками. Женщины цокали каблучками, проскакивая мимо неё, с любопытством окидываю её фигуру взглядом. Вздохнув, она оттолкнулась от стены, и поднялась еще на один этаж.

Ильюшенков кивнул головой, увидев её в проеме двери, и, приглашающим жестом, предложил входить. Он даже встал и помог снять пальто, чему Мария Давидовна мысленно усмехнулась.

— Как у вас дела, Мария Давидовна? — поинтересовался он, глядя на живот.

— Отлично, — ответила доктор Гринберг и, сев на стул, задала свой вопрос, — зачем позвали?

— Рад за вас, — улыбнулся капитан.

Он сел напротив и, помолчав минуту, сказал:

— Поговорить хотел. Я просматривал дело Парашистая, начиная с самого начала, крутил и так, и эдак, думал, и вот, что у меня не складывается.

— Насколько я слышала, — перебила его Мария Давидовна, — сейчас все Управление работает по делу о пожаре в клубе. Неужели у вас есть время просматривать старые закрытые дела?

— Ну, скажем так, что далеко не всё Управление над этим работает, кому-то надо и текущие дела разгребать, — нахмурился капитан, — а что касается старых дел, то никто не может запретить мне их изучать в свободное от работы время.

Посмотрев на собеседницу, Ильюшенков понял, что можно продолжать:

— Так вот, из расследования Вилентьева и ваших консультативных советов ему, я понял, что Парашистай где-то держал человеческое тело, которое обожествлял и которому приносил жертвы. Для меня это звучит, по меньшей мере, дико, но я понимаю, что у маньяков свой взгляд на такие вещи. Это место и это тело, вместе с внутренними органами других жертв, так никто и не нашел. Я хотел спросить у вас, — вы, по-прежнему, думаете, что оно, это место и тело, существует или сейчас у вас другое мнение?

Мария Давидовна улыбнулась и спокойно сказала: