Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— Говорят, ты врач?

— Да.

Я не удивлен. Слухи о нас, как круги на воде, растеклись по коридорам и пещерам. Отрицать очевидное бессмысленно.

— У меня вот тут болит.

Повариха, ничуть не стесняясь Виктора, задирает подол. Над резинкой белых панталон свисает гигантская грыжа, которая выглядит бугристым бесформенным мешком.

— Это у меня давно появилось. После операции. Лет пять назад доктор в поликлинике говорил, что это послеоперационная грыжа, но меня тогда это не беспокоило. А теперь болит, особенно когда что-то тяжелое поднимаю. Скажи, что можно сделать, чтобы не болело?

— Надо снова операцию делать, — отвечаю я, зная, что здесь и сейчас это не выход из ситуации.

Она недовольно морщится, и, тем не менее, спрашивает снова:

— А что еще можно сделать?

— Бандаж, — предлагаю я.

— Вот, это звучит хорошо. А болеть живот перестанет?

Я улыбаюсь. Что на земле, что под землей, — всё едино, главное, чтобы боль не беспокоила. Даже если ждешь прихода Конца Света, лучше встретить его со счастливой улыбкой в сознании и благостным ощущением в теле. Не любят тени боль, даже не подозревая, что она им дана свыше, и принимать её надо с радостью, ибо боль дает возможность измениться, увидеть свой путь и выйти из толпы, пока еще не поздно.

— Конечно, перестанет. Мне нужен кусок плотной ткани, что-то вроде льняной простыни.

Повариха, опустив подол, говорит, что бы мы пока покушали, а она сейчас вернется.

Каша перловая. Хорошо проваренная и вкусная. Я с удовольствием отправляю ложку за ложкой в рот. Виктор тоже орудует ложкой. Жаль, что миска такая маленькая. Облизав ложку, я созерцаю дно миски, и понимаю, какое это искушение — вкусно кушать.

Повариха возвращается с простынею. Льняная ткань застирана, но чистая. Сложив из простыни длинную полосу, я укладываю её на лапник.

— Давай, поднимай подол и ложись сюда, — командую я, показывая рукой на простыню, — сначала я вправлю грыжу, а потом намотаем бандаж.

Я не уверен, что смогу затолкать обратно внутренние органы, которые находятся в грыжевом мешке, но попробовать надо. Дефект в передней брюшной стенке достаточно большой. Судя по мягкости содержимого мешка, там ничего, кроме петель кишечника, нет. Надеюсь, что они достаточно жизнеспособны, чтобы снова полноценно служить хозяйке.

— Нормально. Всё должно получиться, — говорю я уверенным голосом.

Неторопливыми движениями возвращаю петли кишечника, находящиеся под кожей живота, обратно в брюшную полость. Прижав рукой дефект, я беру край свернутой простыни и, глянув на Виктора, говорю:

— Помогай.

Вдвоем мы туго закручиваем живот поварихи. Завязав узел сбоку, мы вдвоем помогаем поварихе встать на ноги. Я отхожу на шаг назад и любуюсь тем, что получилось.

За счет бандажа она стала еще толще, но это явно её не беспокоит. Довольно улыбаясь, она похлопывает себя руками по бокам и говорит:

— Даже легкость какая-то в теле появилась. И теперь не болит.

Неожиданно повариха надула щеки, напрягая мышцы живота, и убедившись, что грыжа не вываливается, она радостно засмеялась.

— Ну, вот, теперь можно спокойно кашеварить.

Я смотрю на свою пустую миску и задумчиво добавляю:

— Да, каша очень вкусная, просто пальчики оближешь.

— Понравилась, — еще шире улыбается повариха, — так я еще принесу.

— Да, было бы очень хорошо.

Она забирает наши миски и исчезает.

Через пять минут мы с Виктором снова едим кашу, но теперь неторопливо, смакуя каждую ложку.

— Говорила мне мать, учись на доктора, всегда будет кусок хлеба с маслом, — задумчиво говорит Виктор.

Я улыбаюсь. Может быть, мать Виктора была права, но мне не интересен кусок хлеба с маслом в том виде, в каком я его сейчас получил. Миска с кашей — это замечательно, но мне пришлось её просить, пусть даже я не произнес ни одного слова просьбы. Вполне достаточно, что мне пришлось подумать об этом и выразить своё желание намеком.

Что на земле, что под землей, — тени далеко не всегда понимают, что благодарность — это состояние сознания и воспитания. Точнее, очень часто некоторые из них даже не подозревают о наличии и того и другого. Тени, бессмысленно бредущие стадом за пастухом, просто не в состоянии воспитать уважение и чувство благодарности в своих отпрысках, а сознание, отравленное потребительским отношением к действительности, никогда не сможет принять простую истину.

Искренне скажи спасибо тому, кто тебе помог, и это будет лучшая молитва, обращенная к Богу.