Александр Бруссуев - Радуга 1

Они пошли почему-то прочь от Ладоги, в сущий бурелом. Когда вокруг заколосились сосны — большие и очень большие, дядя Ваня молча указал рукой на более-менее ровную площадку. Иван, не подав виду, что удивлен — он, честно говоря ждал какие-то графские развалины — постарался внимательней присмотреться к валунам и сразу же, будто глаза открылись, обнаружил типичный краеугольный камень, что издревле ставили на углах фундаментов.

Дядя Ваня, внимательно наблюдавший за Иваном своим единственным глазом, сразу перешел в наступление.

— Наливай, — певуче растягивая звук «а», сказал он.

Ваньша, благоразумно захватив с собой весь рюкзак с амуницией, отдал своему проводнику всю ополовиненную бутылку.

— Не торопись, дядя Ваня, — проговорил он. — Давай, что ли, выпьем по-человечески, с закуской. Потом пойдешь по своим делам, я обратную дорогу уже сам найду.

Закуска образовалась знатная: белорусское сало, соленые галеты, буженина и зелень.

— У тебя там часом грецких орехов нету? — спросил дядя Ваня и заскорузлым пальцем покачал один из своих оставшихся клыков.

Иван сконфуженно поджал губы: был еще горький шоколад и сухарики.

Тем не менее они выпили — дядя Ваня грамм сто из новой бутылки, Иван ограничился двадцатью, старательно закусив салом с петрушкой и луком. «Местный житель» запихал в рот полоску мяса и стал ее посасывать, как леденец. Его лоб покрылся крупными каплями пота.

Видя, что проводник стремительно, как горная лавина, пьянеет, Ванадий решил закрыть «рюмочную»:

— Хорош, дядя Ваня, бери бутылку и иди домой. Поешь там рыбки, или еще чего-нибудь, поспи. Давай-давай.

— Чего? — удивился тот.

— Домой, говорю, иди.

— Зачем домой? — удивился дядя Ваня. — Я теперь здесь живу. Понимаешь ты, человек дорогой?

Кое-как удалось уговорить норовившего нырнуть в беспамятство старого рыбака двигать в сторону своей избушки. Он бешено вращал единственным глазом, грозил во все стороны кулаком и пытался ругаться матом.

Иван, быстро покончив с едой, наконец, осмотрелся. Если не считать похожего на бумеранг краеугольного камня, то от былого фундамента осталось всего ничего: пара-тройка валунов, носивших следы легкой обработки человеческой рукой. Это казалось удивительным: куда остальное-то подевалось? Надо было пройтись по окрестностям.

Вообще-то сюда он приехал не за этим, и даже не затем, чтобы напоить дядю Ваню до обычного ему невменяемого состояния, но все-таки решил расширить круг поисков. Его усилия не пропали втуне. Где-то за полкилометра от предположительно располагавшегося комплекса Андрусовой п?стыни, ему посчастливилось натолкнуться на целую свалку громадных, заросших мхом и мелким кустарником валунов. Они громоздились только на ограниченном десятью квадратными метрами пространстве леса. Конечно, такое в естественной природе тоже может встретиться, если бы в хаотично расположенных друг на друге камнях не проглядывались следы от некогда существовавших железных стяжек — таких кованых прутьев, теоретически служивших для крепления между собой громоздких конструкций, не способных ввиду своего значительного веса удерживаться слоем строительного раствора. Железо, конечно, сгнило, но высверленные в булыжниках отверстия обратно зарасти не могли. К тому же по какой причине на занесенных перегноем и мусором участках земли между валунами не растут большие деревья, в то время, как вокруг их полно? Потому что деревья не могут расти там, где мало почвы. Значит, камни здесь специально свалены, чтобы закрыть собою какую-то большую и глубокую дыру. Все эти доводы в совокупности говорят только о том, что естественная природа тут ни при чем, дело это человеческих рук.

Иван, довольный собой, потер ладони друг о друга — значит, существование подземного хода от Андрусово до, извините, Валаама не совсем выдумка. Причем, не просто хода, а целого тракта, по которому могла проехать телега. Если предположить, что этот устроенный завал — начало подземной дороги, идущей под берегом вплоть до самого близкого места к острову, то следует поискать невеликий собой человеческий доступ, который должен располагаться внутри былых строений Андрусовского ансамбля.

Ванька повернул к берегу, едва сдерживаясь, чтобы не припустить бегом.

Он провел еще два часа, рыская по ограниченному им же самим периметру предполагаемых в древности строений. Этого времени оказалось достаточно, чтобы обнаружить лаз. Интуиция, наметанный глаз, здравый смысл и какой-то непонятный след, словно кто-то уже занимался здесь тем же самым, помогли ему определиться: в этом месте можно лезть под землю.