Александр Бруссуев - Кайкки лоппи

Когда-то мне на глаза попался журнал, вестник Ай Ти Эф (международного профсоюза моряков). Наряду с обычной буржуазной лабудой про солидарность, борьбу и тому подобному, была заметка, в которой делился впечатлениями от сомалийского плена герой, престарелый английский, или голландский, или немецкий капитан. Его судно попало к, так называемым, пиратам, и, спустя всего три недели, им удалось освободиться. Лысый, ветхий и рябой капитан гордо рассуждал, как они, совместно со старшим механиком, отчаянно несли демократию в темные чернокожие массы. Дед, кстати, тоже был из тех: то ли англичанин, то ли голландец, то ли немец. По фотографии — заплывший лишними калориями старик с пустым взглядом и непременным оскалом в форме улыбки. Все бы ничего, несчастье случилось — всякое бывает. Выжили — и слава богу. Но! Некоторые ответы на вопросы непутевого журналиста имели странную двусмысленность.

Прочитав интервью до конца, я немного закипел. Как известно со времен далеких пятидесятых годов, когда начал творить на море непревзойденный писатель В. В. Конецкий, капитан — средоточие зла на судне. Нельзя капитана осуждать, что он толкает слабых людей в петлю (в буквальном смысле), бросает членов своего экипажа в чужеземных застенках (по странным и недоказуемым обвинениям), топит свои суда (играя, положим, в Синдбада — Морехода), пьет беспробудно, устраивает голодный паек остальным (чтоб не сдохли) — это все просто бзик, по формулировке Конецкого. Я с ним, честно говоря, полностью согласен. А также разделяю точку зрения по этому поводу и другого гения морской словесности — А. М. Покровского, описавшего моря (глубины) 80-х, безразличные к простым человеческим порокам, возведенным в ранг закона, едва только личность получила лицензию капитана. Бог им судья, этим капитанам.

В нынешней жизни на морях, забывших про суда под российским флагом, приходится работать, зачастую, только думая на родном языке. Капитаны на судах — точно такие же, как в свое время были и в отечественном флоте. Но к этому нужно добавить, что все они — иностранцы. А это — худо, очень худо.

Вот, что запомнилось мне из того интервью.

Корреспондент: Какие национальности были у вас в подчинении?

Капитан: Мы со стармехом — англичане (или голландцы, или немцы), штурмана, механики, матросы — русские и филиппинцы.

Корреспондент: Русские с Москвы?

Капитан: Нет, по-моему, откуда-то с Украины или с севера. Не помню.

Корреспондент: Как относились к вам пираты?

Капитан: Нормально. Мы строго соблюдали ISPS (действия при угрозе терроризма или пиратства).

Корреспондент: Что было самым страшным?

Капитан: Самым страшным для нас стала угроза, что нас уведут в пустыню.

Корреспондент: Это как?

Капитан: Через два или три дня пираты сказали, что нас с дедом и филиппинцами угонят в пустыню, пока не заплатят выкупа.

Корреспондент: А русских?

Капитан: Их обещали расстрелять.

Корреспондент: Почему?

Капитан: Пираты их не понимали и не знали, что от них ждать. Да, если бы нас увезли в пески — было бы просто ужасно.

Тут-то, немножко покопавшись в разноязычных источниках, я и составил схему, как все это могло выглядеть. Что бывает в таких ситуациях на самом деле, зачастую не помнят даже сами участники — память избирательна и в состоянии стресса может отвлечься на какую-нибудь мелочь, игнорируя достаточно серьезные вещи.

Но читатель должен помнить, что все это — мой досужий вымысел: и интервью, и события. Все совпадения совсем случайны, а фамилии — вымышлены. Словом, плод воображения от первой буквы и до последней точки.

Теплоход «Меконг» медленно умирал. Агония длилась уже вторые сутки. Благополучно кончилось топливо для дизель-генераторов, те, похрюкав своими разсинхронизированными голосами, потряслись в последнем танце, рождающем электричество, вырывая друг у друга последние крохи горючего, и умерли. Сразу же, конечно, завелся аварийник, обеспечив необходимой энергией все важнейшие потребители, но случившийся сигнал — аларм, по-судовому, выключить никто был не в состоянии. Так он и орал гнусным голосом будильника — переростка, пугая подкильную водяную мелочь.

Негры нервничали и палили из автоматов. Они стреляли в громкоговорители, установленные по всему судну, и, как то у них водится — друг в друга.