Лана Туулли: Радикальное средство

Воздушная волна мягко толкнула рыцаря, и тот растянулся ничком на каменистой площадке. В лицо и руки впились острые осколки, глаза заслезились от попавших песчинок, даже на зубах заскрипела каменная пыль.

Прокашлявшись и протерев глаза, Йоганн нашел в себе мужество подняться и осмотреть поле несостоявшегося боя. Вот яма; на камнях остались царапины и сбитая драконья чешуя… вот косточка… судя по всему, баранья. Еще одна, еще… Не похоже, чтобы здесь побывали стада и отары, о пропаже которых сетовал господин кастелян; в лучшем случае небольшое стадо в полтора десятка голов. А вот осколки чего–то крупного, круглого… да это же яйцо!

Ну конечно же! И как он сразу не понял, в чем дело!..

— Позвольте, — недовольно нахмурился господин Михал. — Как это — вы не убили дракона?

— Уж лучше, господин кастелян, спросите, заступничеством какого святого я жив остался, — ответил Йоганн. — Говорю же — всё, думал, испепелит меня чудище…

— Но я уже написал! Целый день потратил, чтобы сочинить повесть о вашем достойнейшем поступке! О том, как вы преодолели черное драконье колдовство, как милостью Святого Аквиния спаслись от драконьего яда, как вцепились в хвост змия, и он протащил вас над полями и уронил…

— Да никто ж не поверит, — перебил возмущенного Михала рыцарь. — Что обычному человеку можно с этакой высоты сверзиться, и рук–ног не поломать.

— Вы сломали, — нехотя признал кастелян, сверившись с черновиком послания, случайно сохранившемся среди прочих документов. — Рухнули на крышу сеновала старосты местной деревеньки, сломали ногу, а потому вам требуется длительное лечение… и, разумеется, скромная дотация…

— Благодарю, — сухо поклонился Йоганн Померанц. — Я совершенно здоров. И, знаете, я тут подумал…

Но договорить он не успел — кастелян вдруг просветлел ликом, будто ему пообещали спасение души.

— Но, может быть, вы что–то в драконьем гнезде обнаружили? Допустим, сокровища?

— Вот, — Йоганн достал из–за пазухи обнаруженное на вершине Соколиной горы.

— Судя по виду, бляха, которой уздечку украшают… а судя по весу, вовсе не золотая, а даже… — Михал попробовал бляшку на зуб. Скривился, поплевался, и нехотя признал, что она очень даже медная. — Жаль… Очень жаль, я ведь так рассчитывал, что вы принесете какой–нибудь трофей. Голову дракона, или, допустим, кусок его бронированной шкуры. Хотя бы шип из его хвоста вы добыли, а, ваша милость?

— Вообще–то, — Йоганн, смутившись, достал из кармана горсть обломанных драконьих чешуек. — Вот, взял… чтоб, значит, сестриц порадовать, братьям подарить…

— Как–то несолидно, — поворчал Михал Грач. Йоганн развел руками — уж что есть. Кастелян взял в руки чешуйку, испробовал ее зубом на крепость, и задумчиво пробормотал: — Нет, если присовокупить к посланию его величество эту малость, он точно не поверит. Чтобы убедить короля, что у нас в Квардифолии каждый день подвиги совершаются, а значит, крепость нуждается в дополнительном золоте и почетных привилегиях особо верным и расторопным управляющим, нужно более радикальное средство…

Вечером Йоганн отправился в небольшую церквушку, располагавшуюся в двух лигах от замка. Надо было и поблагодарить за исход утреннего сражения, и испросить совета священника, что делать дальше. Не то, чтобы сын барона был особо набожен, скорее, ему требовалось выслушать мнение знающего, зрелого человека. Стоит ли отправляться в столицу, или подождать, еще пару подвигов совершить? Йоганн попытался поговорить на сей счет с кастеляном, но тот отговорился занятостью и убежал по каким–то своим делам. А может, просто рассердился, что Йоганн не разрубил того дракона на части.

«Дракониху», — мысленно поправил себя Йоганн. — «Наверняка это была самка. Яйцо сторожила, потом детеныша прикармливала. А когда он потерялся, она гнездо–то и бросила, защищать не стала. Дурак я, и только глупостью жив остался: был бы у драконихи не один «птенчик», а двое, полыхал бы смоляным факелом!»

Размышляя о том, что ж делать с драконышем, который мало крыло повредил, так еще и осиротел по его, Йоганна, вине, молодой человек вдруг обратил внимание на то, как неблагочестиво ведет себя местная паства. То тут, то там среди собравшихся крестьян пробегали шепотки; молодежь бочком протискивалась к выходу, и, наскоро прошептав молитву, выбегала, натягивала шапки и стремглав исчезала в неизвестном направлении. «Сегодня вечером,» — услышал за спиной Йоганн голос какой–то старухи. Вторая в ответ проскрипела что–то, а ее согнутый, беззубый муженек величественно возвестил: «Истинный герой!»