Лана Туулли: Короли и Звездочеты

До определенного момента жизнь Сашки Глюнова была простой и понятной. Золотая медаль в школе, призы и медали за участие в заочных олимпиадах по физике и химии, четыре курса биологического факультета на одни пятерки, неразделенная, доходящая до мании страсть к гипотезам и шахматам, и вечный стресс профессоров, желающих, чтобы гениальный юноша хоть раз послушал лекцию молча, без вопросов, не мешая им тихо и невнятно бурчать о чем-то своем, профессорском.

Кстати говоря, особо гениальным Сашка Глюнов не был. Настырным, креативным и отказывающемся верить в невозможное - это да, но вот в своей избранности и уникальной неповторимости мышления Сашка сомневался, сомневался и еще раз сомневался.

А чтоб сомнений не возникало у других - закапывался в учебники, уходил глубоко в Сеть, и учился, учился, учился…

Оказался на Объекте 65/113 Сашка Глюнов случайно. Можно сказать, пострадал из любви к науке. Однажды осенью пятого курса ночью ему приснилась Концепция. Нет, правда, никаких шуток. Перед сном он до шороха в глазах резался по сети в «Эвалодром» - модную игрушку на тему эволюции и возникновения суперчеловека.

В соответствии с сюжетом игры Сашка принял на себя роль Гениального Злодея, построил на своем стратегическом заводе систему СуперКлон, и запустил управляемую эволюцию, плодя монстров. По Сашкиному сну пробежались чудики с верхнечерепными выростами наноцераптосов, лапами номодуалиредусов и мускулами бронтопитеков.

Потом Сашка оказался в пещере, где на стене грустный профессор Василий Иваныч Гугоня рисовал скелет ископаемого человека и третировал разоблачителей Гейдельбергской челюсти за неверие в науку… Сашка, разумеется, возразил - он полгода собирался возразить Василию Ивановичу, но тот, как обнаружилось, перед лекциями и семинарами затыкал уши плотными ватными комками, а потому принципиально со студентами не спорил. Рассердившись, что даже на заре эволюции, в палеотическом бунгало, где даже тараканы еще не нашли себе место под солнцем, Гениального Злодея не слушают, Сашка подскочил, схватил карандаш и бумагу, и принялся чертить возможные скелеты древних прародителей и возможных вымерших братьев Человека Разумного. Намечать на схемах точки фиксации мышечных и сухожильных связок, потом рисовать формулы, объяснявшими максимально допустимую для сего организма нагрузку, потом, захихикав, начал предлагать химические вещества, из которых должны были бы состоять такие кости… Потом Сашке окончательно снесло крышу, и он набросал еще пять-шесть вариантов развития скелета разумного существа - всё, как и должно быть, централизация, цефализация и манипуляция, да всё с формулами, с расчетами…

Утром, вдохновленный и отчаянно зевающий, Сашка обнаружил пачку перечерканной бумаги на столе у компа, удивился своей ночной работоспособности, и, еще не окончательно проснувшийся, добрел до универа, где представил свой труд на семинаре у Гугони. Тот, что удивительно, не стал делать вид, что ничего не слышит, а сразу схватил ночные откровения Глюнова, пролистал и удивился. «Растёте, юноша», - сказал Василий Иванович. - «Мы с вами из этого материальца статеечку склеим».

Статейку склеили - правда, под двойной фамилией, и однокурсники долго дразнились, называя Сашку «гугин внук». Потом… потом была сессия, их ссора с Машей, негласный чемпионат города по «Эвалодрому», где Глюнову досталось почетное второе место, а еще чуть позже Сашку вдруг пригласили в деканат, где очень важный дядя предложил место в аспирантуре. Не смели мечтать? Ах, молодой человек, вы себя мало цените. Мы будем рады предоставить вам место для научной работы под руководством доктора ***, или в лаборатории профессора ***, и вообще, вы подаете надежды, как раз укладывающиеся в русло нашей проблематики… Родители идею аспирантуры поддержали, Машка, коза этакая, сказала, что ей все равно - но пиши, вдруг отвечу… Чтобы ускорить радость встречи с будущим полигоном своих великих открытий, Сашка порывался экстерном сдать последнюю сессию и даже выдал диплом к защите за месяц до официального срока. Когда же Глюнов попробовал побеседовать с профессором Гугоней, что, дескать, зачем время тянуть, ведь диплом уже готов, тот по сформированной еще пятнадцать лет назад, во время демографического всплеска привычке меланхолично уточнил: «Рожаете?»… Другими словами, получение заветных красных корочек не стало для Саши Глюнова каким-то экстремальным, знаковым событием жизни. Всего лишь еще одним шажком к будущим Великим Открытиям.