Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Эйвер, мы ведь узнаем друг друга, правда? – обеспокоенно спросил Тюльп.

– А ты видишь кого-нибудь еще со сломанной рукой, а?

– Н-не знаю. Мне п-п-почему-то не по себе. Н-найди меня, ладно?

Эйверин кивнула и прошла за остальными госпожами. Ее втиснули в такое пышное платье, что она стала выглядеть в три раза старше и на четыре размера больше. Новую маску прикрепили к волосам.

Мужчины уже собрались в зале, видимо, их сборы заняли куда меньше времени. Трава с пола исчезла, вместо нее сиял отражением ламп начищенный паркет.

Полночь вышла к центру зала в платье, расшитом крупными пионами. На ее лице не было маски, и она осматривала гостей оценивающим тяжелым взглядом. Эйверин поежилась: словно кукловод пересчитывал марионеток.

– Наслаждайтесь же музыкой и танцами! Я объявляю бал открытым! Говорите, знакомьтесь, ищите пары! Я уверена, в загадочности есть свое очарование, а поиск полон азартного наслаждения! Желаю всем хорошего вечера!

Эйви завертела головой: где же ее однорукий спутник? Но, к ее удивлению, у всех мужчин были свободны обе руки, а ростом и телосложением они практически не различались из-за широких старомодных костюмов.

Эйверин сглотнула. Она даже не ожидала, что поддержка Тюльпинса будет ей так необходима. Не могла же она остаться совершенно одна в такой вечер. Опять одна?.. Губы Эйви задрожали, и она обрадовалась тому, что маска прикрывала все лицо.

Вышли музыканты, и грянула музыка. Никто не разбивался по парам, господа танцевали одним хороводом. И только в конце вечера, когда Эйверин отчаялась найти Тюльпа, а свет ламп стал приглушенным, начались парные танцы.

Первый господин, с которым пришлось танцевать Эйви, оказался мистером Твалем, второй – банкиром из Пятнадцатого, а третий стал хвалиться каретой и домом, находящимся в его власти, тут уж Эйверин не удержалась и воскликнула:

– Бэрри?!

Молодой господин брезгливо отдернул руки, прошипел что-то оскорбительное и отошел к другой партнерше. Зато к Эйви плавными движениями направился господин в малиновом костюме. Он крепко прижал ее к себе и зашептал:

– Т-т-ты раньше не могла подать хоть какой-нибудь знак, а?! Я т-т-тут в ужасе просто! Д-думал, что тебя к-куда-то уволокли!

– А что с твоей рукой?! Почему она целая?

– Н-н-ниже пощупай! Там все та же повязка! Просто Элнеби влил в меня еще обезболивающей настойки. Эйвер, мне не по себе. Нам нужно танцевать вон туда, в тот угол, поняла?

– А кто там? – Эйверин с интересом осмотрела танцующую в указанном углу пару.

Женщина в черной маске стремительно перебирала ногами, не попадая в такт музыке, и в движениях ее было что-то смутно знакомое.

– П-п-просто не сопротивляйся, – настойчиво сказал Тюльпинс и повел Эйви в сторону.

Девочка расслабилась, доверившись партнеру, и вдруг осознала, что если не пытаться все взять в свои руки, то может выйти довольно неплохой танец.

Когда они поравнялись с таинственной женщиной, Тюльп беспардонно толкнул Эйви в сторону, и она вскрикнула:

– Ты с ума сошел?!

Женщина в черной маске остановилась и тихо проговорила:

– Эйверин?

Эйви дрогнула, услышав знакомый голос, но сомнений быть не могло.

– Эйви, детка, Бэрри здесь? – горячо зашептала Дарина, склонившись над девочкой. – Она пригласила моего сына, так ведь?

Эйверин, не в силах сдержать чувств, кинулась в объятия Дады Кватерляйн и громко зарыдала.

– Милая, а Дьяре здесь?

– Он… он уехал…

Госпожа Кватерляйн хотела еще что-то сказать, но музыка стихла. Полночь в белом наряде, расшитом розами, вышла к центру зала.

– Дорогие гости, прошу вас последовать на ужин в соседний зал! Господа в черных масках, останьтесь, пожалуйста. У меня для вас есть совершенно неожиданные сюрпризы.

– Эйвер, – дрогнувшим голосом сказал Тюльп, – твоя маска черная, но моя нет.

Господа с интересом оборачивались, выискивая черные маски, а те, кто ими обладал, медленно подошли к госпоже Полуночи.

Когда в зале осталось не больше двадцати человек, Полночь внимательно посмотрела на Тюльпинса.

– У вас желтая маска, милый господин, – холодно сказала она.

Эйверин ясно поняла, что такого напора Тюльпинс не выдержит, он испугается, сбежит в ближайшие мгновения.

– Можем представить, что она черная, – твердо ответил парень, на удивление Эйверин. А потом вдруг взял ее руку и стиснул в своей. – Я никуда отсюда не п-п-пойду, госпожа Полночь.

– Ох, милый мой Тюльпинс, – госпожа усмехнулась, – я вас не прошу, я вам приказываю.