Барбара Морриган - Сердце, что растопит океан [litres]

Хижина лекаря стояла немного особняком, и после скитаний от одного дома к другому мне всё же удалось её обнаружить – это было небольшое сооружение. Я прошла внутрь через парадную дверь, которая оказалась не заперта. Внутри стоял стойкий запах трав, а воздух был горячим и слегка влажным от густого пара, поднимающегося из котла посреди комнаты, и слегка резал глаза, отдавая чем-то мятным. Мне пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не чихнуть и не переполошить всех вокруг. У дальней стены на некотором расстоянии друг от друга стояли три узкие кровати. Две из них были застелены, а на крайней левой под плотным одеялом виднелся силуэт спящего существа. Очевидно, это и была К’еюш, отдыхающая после полученной травмы. Пара окровавленных повязок лежала в медном тазу рядом. Я сделала несколько осторожных шагов, обходя особо скрипучие половицы, и наконец приблизилась к постели. Я провела некоторое время бесцельно глядя на спящую – прийти сюда, может, и не было плохой идеей, но что делать теперь, я не знала. Будить К’еюш не хотелось: наверняка она чувствовала себя препаршиво и нуждалась в покое… Вдруг я заметила странную деталь – одеяло, на которое я смотрела всё это время, оставалось неподвижным. Я вгляделась и поняла, что существо в постели не двигалось и… не дышало? Едва не вскрикнув от ужаса, я дрожащей рукой коснулась края одеяла и отбросила его в сторону. Но передо мной оказалась лишь пара подушек, сложенных на пустой кровати. Растерянно оглядевшись по сторонам, я заметила, что окно раскрыто нараспашку и короткие шторы из лёгкого льна колышатся на ночном ветру. На потрескавшемся от времени подоконнике лежал небольшой камешек, и, приподняв его, я нашла под ним листок бумаги, сложенный вдвое. Неужели письмо? Развернув его, я увидела несколько коротких строк, написанных странными треугольными символами. Но, к удивлению, они были прекрасно мне понятны, так же как и речь низших духов перестала казаться мне чужой. Записка гласила:

«Однажды заглянув в глаза своему страху, ты больше никогда не побоишься сделать это снова.

Прощай, глупая девочка. Будь осторожна и смотри в оба. Правильно выбирай друзей и не теряй из виду врагов.

Помни – в твоей груди бьётся особенное сердце.

И спасибо тебе за всё».

Я перечитала записку ещё раз, а затем аккуратно опустила её в карман куртки, бережно сложив вдвое по линии сгиба. Я подошла к окну и, уперевшись ладонями в подоконник, выглянула наружу. На секунду мне показалось, что где-то вдалеке, на холмах, укрытых непроглядной мглой, мелькнул тусклый красный огонёк, тут же угаснув в ночной темноте. Я улыбнулась и кивнула, проводив его взглядом.

О духе-помощнике по имени Каика ходит много слухов и легенд. Он загадочно исчез за три дня до катастрофы, после которой океан сковали вечные льды. Одни считают, что дух лишь оказался не в то время не в том месте, другие же искренне верят, что он отправился в сердце океана с целью убить Хранителя. Кто-то даже говорит, что видел его на пути в Шепчущую Рощу. В этой истории много белых пятен: откуда в простом духе-помощнике сила, способная сразить древнейшее и мудрейшее существо в мире? Что побудило его? Стоял ли за ним кто-то? И что случилось с духом, преступившим священный закон, после того, как всё произошло? Хотя вопросов остаётся больше, чем ответов, имя Каики с годами стало вызывать у духов ужас и отвращение. Возможно, их самой страшной беде нужно было обрести лицо, и лицо Каики оказалось достаточно подходящим, чтобы перестать спрашивать и начать бояться.

Мы выдвинулись сразу, как солнце поднялось над горизонтом. Хотя мир духов отделён от нашего слоем льда, слабые лучи солнца забирались даже сюда и, наверное, непередаваемо красиво освещали золотистые крыши Айру. Мне оставалось лишь воскрешать эти картины в памяти: теперь вокруг не было ни крыш, ни улиц, только клубящаяся чёрная мгла, рассеиваемая светом двух красных фонарей. Иля и Ханта вызвались проводить нас в Шепчущую Рощу. Сначала духи в белом много говорили, подшучивали друг над другом, иногда затягивали песни или донимали меня расспросами о жизни на поверхности. Но спустя пару часов даже они умолкли, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся из оглушительно тихой мглы. Иля двигался впереди, освещая путь, а Ханта следовал позади, заботясь, чтобы мгла не застала нас врасплох. Я старалась гнать от себя дурные мысли, но порой мне казалось, что тьма пугает не только меня. Чем дальше мы продвигались, тем сложнее было разглядеть что-либо в сгущающемся мраке, а его морозное дыхание ощущалось каждой клеточкой кожи. Ао тоже был на удивление молчалив и шёл следом, иногда подталкивая меня в спину заботливым прикосновением. Прежде он бы принял привычный облик, но сейчас не торопился избавляться от образа юноши. Может, он чувствовал, что рядом с таким Ао я ощущаю себя спокойнее. А может, не хотел привлекать лишнее внимание того, что может таиться во мгле. Вскоре я начала терять счёт времени. Порой казалось, что мы идём уже целую вечность. Возможно, в этом и была опасность мглы? Начинаешь теряться во времени и пространстве, забывая, кто ты такой и зачем шёл, и остаёшься здесь навсегда, медленно сходя с ума… Я поёжилась и постаралась переключиться на что-то позитивное, по привычке вертя в руках амулет с цветком. Раньше он помогал вспомнить что-то из моей жизни на Коа’Коа, но теперь я не могла сказать наверняка, откуда у меня эта подвеска и что она значит для меня. Это было так… странно. Я впервые поняла, что мир духов стал мне ближе, чем человеческий. Он с каждым днём становится понятнее, а прошлое превращалось в размытые картины. Глубоко задумавшись, я уставилась перед собой и едва не споткнулась обо что-то. Выругавшись, я опустила глаза и вздрогнула. По земле стелилась белая лоза, мерцающая оттенками всех драгоценных камней в мире.