Мария Чурсина - Проклятье

Она выбралась и мгновенно продрогла. Она тут же увидела: рядом с высоткой, приткнувшись, как ребёнок ко взрослому, стоял двухэтажный деревянный дом. В пустые окна не рисковал забираться даже туман.

— Это? — Не церемонясь, она ткнула пальцем в ту сторону. Миф неопределённо качнул головой.

У него были ключи от висячего замка на дверях, хотя вообще странно, зачем потребовался замок, если окна всё равно щерились наружу давно разбитыми стёклами. Наверное, у Мифа были ключи от всего города.

Они вошли. Внутри пахло обычным заброшенным домом, было тепло и сыро. Под ногами хрустели битые стёкла и мусор, нанесённый ветром. В углу валялась размокшая школьная тетрадка, Маша видела, как сквозняк тревожит её листы, пытается перевернуть и затихает, ощущая полное бессилие. В проходе валялся стул без ножки, и Миф пинком отправил его в сторону.

— Ребёнок, — сказал Миф, обращаясь к Маше, — ты же можешь. Почувствуй здесь хоть что-нибудь. Я ничего не могу здесь найти.

Маша замерла в дверном проёме, растерянно оглядывая размокшие оторванные обои. Когда-то они были в игровых розовых цветочках, теперь на стенах расцветали только пятна плесени и грязи. Она переступила на месте, прислушиваясь к скрипу половиц. Ничего. Совершенно ничего. Дом не отзывался на призывы.

Она заглянула за поворот и нашла там всего лишь прогнившую лестницу. Столбик перил врос в половицу, и только это спасло его от краха. Столбик перил — единственное целое, что осталось от всей лестницы.

Маша вернулась в общий коридор — Миф стоял там, сложив на груди руки. Сузив глаза, он смотрел в угол, обычный угол с куцым огрызком обоев у самого пола.

— Какой автобус сюда ходит? — сказала Маша просто.

Он обернулся, и очки сами собой поползли на кончик носа.

— Тебе не нужен автобус, я сам буду тебя отвозить.

Маше стало не по себе. Если Миф снизошёл до того, чтобы каждый день отвозить её на окраину города, насколько же всё это важно?

— Я могу долго… я же не знаю. Вы думаете, я смогу, если не смогли вы?

Миф медленно покачал головой.

— Просто попробуй. Они сами к тебе выходят сами, я же видел. Они к тебе тянутся.

Она разглядывала его профиль и не могла понять, что же с ним не так. Почему вечно поджатые губы поджимаются сегодня чуть по-другому. Почему цепкий взгляд поверх очков сегодня особенно цепок.

— Это вроде как контрольная, да? — произнесла она с надеждой.

— Вроде как. Пусть это будет так называться, если хочешь.

Маша нервно заправила за ухо прядь волос и снова пошла бродить по короткому коридору — две квартиры вправо, две квартиры влево, рухнувшая лестница между ними. Осторожно ступая по гнилым половицам, она взялась за столбик перил и заглянула на второй этаж. Там, подхваченная ветром, струилась грязная капроновая лента.

Под окном большой комнаты росло дерево. С него давно облетели листья, а туман пожрал его основание. Маша попробовала сесть на узкий подоконник, но только испачкала джинсы и соскользнула. На ладони осталась серая влажно-прилипчивая труха.

Маша позвала ещё раз — молчание в ответ. В отчаянии она достала из кармана кольцо, которым не пользовалась уже очень давно: Миф почти отучил её прибегать к помощи вещей.

Серебро поблекло, и у самого замочка затянулся узел. Пока Маша распутывала его, замёрзшие пальцы онемели вконец. Кольцо закачалось на цепочке — медленнее, медленнее, и затихло совсем.

Сквозняк принёс едва различимый запах табачного дыма. Маша сунула кольцо в карман и пошла к Мифу. Она ожидала застать его на том же самом месте, и ждала, что остекленевший взгляд всё так же будет упираться в облезлый угол. Но Мифа не было в комнате.

Она заглянула в каждую комнату, пока не дошла до последней, тупиковой. Здесь, вероятно, прорву времени назад была чья-то гостиная: на дюбелях повисли остатки книжных полок. До неузнаваемости грязная игрушка валялась в углу — синий искусственный мех перепачкался землёй.

Миф стоял у окна, как будто в середине комнаты ему не хватило бы света, и листал блокнот, щурясь поверх очков. Он не сразу её заметил. Потом заметил всё-таки — Маша поняла это по тому, как напряглись его плечи, — и ещё несколько мгновений не шевелился, словно надеялся, что Маша уйдёт или растворится. Она осталась, и Миф нехотя закрыл блокнот.

— Вы уверены, что здесь вообще что-то есть? — спросила она, осмелев. В другой раз она никогда бы не поставила под сомнение слова Мифа, но кольцо, повисшее на цепочке мёртвым грузом, выбора не оставило.