Варвара Мадоши - Гексаграмма

— Ох точно! — Альфонс подошел к стене, глубоко вдохнул и сложил вместе ладони.

Теперь ему предстояло вызвать в памяти худшие образчики творчества его разлюбезного брата — и повторить их снова. Потому что, черт возьми, эти его звери с оскаленными мордами выглядели по-настоящему впечатляюще, хоть и ужасно безвкусно!

— Ну, как-то так… — пробормотал он, прикладывая ладони к стене.

В зале же члены Союза Цилиня с недрогнувшими лицами наблюдали, как лопаются дорогие обои из шелковой бумаги, как вспучивается камень кладки, течет, словно вода, стремясь принять новую форму; как из этой формы рвутся наружу оскаленные пасти, гривы, змеи в броске…

И вот уже перед ними — роскошная дверь, нет, ворота, украшенные по краю геральдическими чудищами, каких нет ни в одной старинной книге; ворота распахиваются, и в них появляется высокий юноша в белом одеянии — хронист непременно прибавил бы «прекрасный, как день», но сидевшим тут господам не было сейчас дела до красоты вошедшего.

Белый — цвет траура в Сине. Альфонс решил выбрать его вновь под влиянием воспоминаний о Кимбли, несмотря на скептические замечания Мэй и Ланьфан. Ему довольно легко было убедить себя, что эти конкретные девушки ничего не понимают в мужской моде.

— Приветствую собравшихся, — сказал он и мысленно чертыхнулся: у него опять с языка соскочило старинное, очень формальное приветствие, которое уже никто не использует.

Ладно, не обращаем внимания и действуем, как будто так и надо.

Он обернулся к двери.

— По-моему, здесь чего-то не хватает, — проговорил Альфонс. — Что-то я поторопился.

— Как насчет символа инь-янь? — предложил Лин. — Вон под теми двумя змеями.

— Да? — Альфонс с сомнением посмотрел на упомянутых змей. — По-моему, тогда получится похабщина… Но слово императора — закон.

Альфонс хлопнул в ладоши и приложил их к своим импровизированным вратам. Круг, разделенный волнистой линией, возник ровно на том месте, где и должен был. У черной рыбы белый глаз, у белой рыбы черный глаз. Самый древний из известных алхимических символов.

— Вот так лучше, — довольно заметил Лин. — А теперь, господин Эллек, поясните вот что… Эти господа, услышав о том, что вы любезно согласились возглавить подчиненных мне алхимиков, сомневаются, переходить ли им под ваше начало. Как вы считаете, им стоит?

— Вы хотите знать, почему вы должны подчиниться мне? — Альфонс медленно обвел взглядом собравшихся. Он старался говорить холодным голосом; теперь ему даже не понадобилось сжимать в кармане заветную железку, достаточно было представить лицо Мэй, когда он подобрал ее во дворе Дома Тысячи змей. — Потому что Лин Яо, которого вы зовете своим императором в надежде, что он поделится с вами секретом бессмертия, принес сюда только половину этого секрета.

Альфонс перевел дыхание. Ему нельзя было ошибиться. Нельзя было сказать лишнее или не сказать нужного.

— Мой отец родился в Ксерксе, — произнес Альфонс, повысив голос, — когда эта страна была велика и славна. Вы знали его, как мудреца с запада.

Это он основал Союз Цилиня.

Ответом была тишина. Только кто-то из присутствующих испустил прерывистый вздох.

— Он прожил четыреста лет, пока не погиб два года назад по нелепой случайности. Я не намерен повторить его ошибок и собираюсь прожить гораздо дольше.

Задавайте вопросы.

Два иерарха Союза переглянулись. Один из них — Альфонс помнил, что его звали Тенвей — погладил бритый подбородок и спросил:

— Сколько вам лет, юноша?

— Тридцать семь.

— Непохоже.

— Можете навести справки, — Альфонс пожал плечами. — Придется запрашивать архивы Аместрис, но я уверен, что вы справитесь.

Здесь Альфонс почти не рисковал: он был уверен, что ошибку статистики, допущенную давным-давно, перед приездом к ним подполковника Мустанга, еще не исправили. Месяца за два до отъезда братьям пришлось отшивать страхового агента из Ист-Сити, который пытался втереть медицинскую страховку «гражданам Элрикам» тридцати восьми и тридцати семи лет соответственно…

Да и в любом случае, чтобы запросить информацию из Аместрис, нужно время. Много времени. И любой, кто начнет копать насчет Альфонса Элрика, неизбежно наткнется на его роль в событиях мятежа.

— И еще, — жестко сказал Альфонс. — Когда я говорю, что готов возглавить новую структуру, создаваемую императором Яо, я вовсе не имею в виду, что я уговариваю вас вступить в нее. Нет. Я уведомляю. Я не собираюсь тратить свое время на тех, кто не соответствует моему уровню.