Жозеф Рони-старший - Навигаторы Вселенной

Жаркими августовскими ночами он неистово мечтал о Ней — протягивал руки, умолял, стонал, плакал. Он ее встречал — каждый день и повсюду. Как она была близка! И в то же время так далека — на другом конце мира, неприступная, непостижимая. Сраженный своей стеснительностью, несмотря на то, что жил вовсе не на необитаемом острове, несмотря на свое одиночество, он так и не сделал ни одного движения, чтобы достичь такой желанной цели… Однажды, сидя рядом с ней — все остальные по одному ушли — он собрал всю свою отвагу, чтобы не побежать вслед за ними — дрожа, трепеща, ожидая наступления вечера.

Она не зажгла свет. Они молчали. Их обоих мучило невыносимое возбуждение. Наконец, отчаявшись дождаться от него первого шага, она приблизилась с медлительностью большой стрелки на часах. Она захватила своим молодым опьяняющим телом, осуществила его безмолвную мечту, безграничную радость, подарила ему славу и торжество. Она доверху наполнила его сумасшедшим счастьем, за которое Абель хранил ей бесконечную признательность и которое не мешало так же пышно расцвести другой мечте.

Между этими двумя приключениями была почти такая же разница, как между самкой гориллы и самой бледной и утонченной из дочерей человеческих. Когда Абель снова нашел женщину с густыми волосами, деревья, травы и земля светились, источая неземное благоухание. Но когда он находился подле Другой, которой никогда не обладал, он постигал чудо каждого очертания, каждого звука, каждого запаха, грозовой тучи на вершине холма, бесчисленных звезд и Млечного Пути, загорающихся на небе летними ночами.

Таким образом время года сменилось еще шесть раз, в продолжение которых он, повзрослевший на Земле, в том, втором мире оставался ребенком.

Наконец женщина с пышными волосами покинула его ради других приключений; пресытившись ею, он едва ли об этом сожалел.

Другую, которую увезли родственники, он тоже больше никогда не видел. Она затерялась в тех землях, где Длинные Ножи гоняются за краснокожими…

В последующий период жизни мир Вариантов начал в нем главенствовать над человеческим миром, и он наконец узнал, к какой разновидности Вариантов принадлежит: к той, которая способна передавать мысли.

Полтора года спустя он, наконец, приблизился у них к сознательному возрасту, и его начали волновать легенды, связанные с размножением. Оно чрезвычайно отличалось от наших животных представлений о мире. Представители разных полов вовсе не имели определенного пола. Вариант мог быть самцом для одних из себе подобных и самкой для других. Однако были и редкие создания, которые принадлежали только к мужскому или женскому полу.

У Абеля же было лишь предчувствие, выражающееся в тревоге, возникающей при виде тех, кто принадлежал только к женскому полу. Пока он продолжал совершенствоваться в передаче мыслей, он сблизился с Вариантами, с которыми его связывала взаимная симпатия. Неспособные заметить его двойную природу, они были удивлены его манерами. Связанное со своим человеческим телом, его тело Варианта эволюционировало не так стремительно и не так разнообразно. Он не осмелился дать какие-либо объяснения, впрочем, Варианты их и не требовали. Понемногу он узнал их всех так же, как знал людей.

Они избежали худшей из животных потребностей: необходимости кормить себя за счет других жизней, они не располагали никакими средствами к разрушению себя и других. В их обществе не существовало ни болезней, ни трагических несчастных случаев. Ни один из земных катаклизмов не нарушал ритма их жизни. Смерть была лишь следствием упадка сил, причина которого оставалась неизвестной. Это лишь медленное и плавное падение в небытие…

Однако это существование также допускало страдания, правда, терпимые. Даже там невозможно обойтись без огорчений, приключений и, наконец, без любви. Таинственное всеобщее разделение их избавляет от беспощадной трагедии, когда сильные вынуждены жертвовать собой ради слабых, от ужасных мучений и чудовищных смертей.

Их питание, прежде всего, является энергетическим; их структура изнашивается мало и восстанавливается в зависимости от неодушевленных материалов. С другой стороны, их соития требуют постоянного поглощения энергии из окружающей среды. Варианты добиваются этого непрерывным испусканием лучей разной длины и разной силы.

Судя по всему, их чувство прекрасного гораздо разнообразнее, сильнее и постояннее, чем у людей, и выражается во всех их поступках. Это разновидность примитивного искусства, которая допускает вкус пищи, растительные ароматы. Внешний вид растений, цветов или животных у них заменен бесконечным количеством эстетических ощущений, гораздо более сильных и ярких, чем те, что знакомы людям.