Я предавался печальным мечтам на опушке букового леса, когда увидел, что сюда идут доктор и Франческа.
Славный карбонарий был очень грустным, он беспрестанно жаловался и забылся настолько, что сказал:
— Скажи ему, Франческа, что он — наше единственное утешение в ссылке, что его присутствие — наша единственная радость!
Франческа белая, как виднеющиеся на горизонте ледники, прошептала жалобным голосом:
— Я вас прошу ради моего отца!
17 июля
Прибыл маленький миланский карбонарий. Он живой и славный, как Арлекин, у него светящиеся глаза, напоминающие черные бриллианты, улыбка, способная завоевать весь мир.
У него непринужденная речь, которая внесла радостное оживление в наши вечера, и тот дар к языкам, который позволяет так же бойко говорить по-французски, как по-итальянски.
С его доброй восторженной душой, неистовой любовью к Италии, но в то же время рискованной, как у Ловеласа [3] Сэр Роберт Ловела ́ с — персонаж эпистолярного романа Сэмюэла Ричардсона «Кларисса», написанного в 1748 году, красавец-аристократ, коварно соблазнивший 16-летнюю главную героиню. В переносном смысле — распутник. Имя нарицательное для волокиты, соблазнителя и искателя любовных побед и приключений (шутливо-иронич.).
, он весь в горении и мимолетной нежности. Он понравился доктору, который был знаком с его семьей, и теперь мы вчетвером разгуливаем по окрестностям, когда тени становятся длинными. Луиджи идет впереди с Франческой, а я с доктором, отстав от них на несколько шагов.
В глубине своего существа я старательно ищу ревность, но ее нет. Она и не может родиться. Я чувствую, что она убила бы мою любовь к Молчаливой.
Несколько раз мне случалось втихомолку пожелать, чтобы она появилась. Я наблюдаю за очаровательной парой, за элегантными жестами и взглядами, полными обожания, которые он бросает на свою спутницу. Но Луиджи кажется мне еще более далеким, чем Монте-Роза [4] Монте-Роза — горный массив, расположенный в кантоне Вале, Швейцария, и итальянских провинциях Пьемонт и Долина Аосты.
, его галантность такая же хрупкая, как крохотные семена, которые уносит ветер. И я понимаю, что ничто, кроме недостатка времени, не сможет оспаривать Франческу.
Я об этом размышлял вчера, утомленный от очарования этой утонченной наяды. Сотни цветущих растений тянулись к солнцу вокруг меня. Казалось, вся земля была покрыта душистыми цветными огоньками. Удивительно прозрачные сумерки опустились на мир. Вокруг текла скромная и незаметная жизнь. Каждая травинка, каждая ниточка мха таили в себе такую энергию, что я оказался совершенно лишен сил. Я был как пария [5] Па ́ рия, па ́ рии — одна из неприкасаемых каст в Тамилнаде, на юге Индии. В европейских языках слово «пария» приобрело значение «отверженный», «бесправный».
перед радостной толпой. Я ощущал себя жалким неудачником. Голоса миланца и доктора, долетающие до меня, звучали подобно злой иронии.
Пока я пребывал в грустных переживаниях, Франческа начала взбираться на скалу, сопровождаемая Луиджи. На мгновение она застыла на ее гребне. Солнечные лучи образовывали вокруг нее светящийся ореол. Она казалась мне Мадонной Леонардо, сохранившейся в моей памяти с детства; впечатления такого рода остаются на всю жизнь. Я опустил голову. Когда оба они исчезли, рыдание вырвалось из моей груди, глаза наполнились слезами…
Я оставался так примерно минуту, а затем звук легких шагов заставил меня вздрогнуть. Я увидел Франческу на южном конце оврага. Она приближалась. Она увидела мои слезы и поняла их причину. Ее рот сурово сжался, и она, никогда не обращавшаяся ко мне с вопросами, поинтересовалась:
— Вы ревнуете к Луиджи?
Сперва я онемел от удивления, а затем сердито ответил:
— Да очень надо! Если бы я мог быть ревнивым, я мог бы питать надежду исцелиться от своей любви!
Она стала еще бледнее, чем в день моего признания, в ее глазах появилось то же выражение беспокойства. Ничего не ответив, она ушла, чтобы присоединиться к отцу, который уже нас звал.
26 июля
Я свободен. Власти сочли мои мелкие проступки незначительными. При желании я могу снова продолжать в том же духе. Но у меня нет к тому ни малейшего желания. Моя вера за это время стала не такой горячей и сильной. Я не считаю, что тиран низвергнут нашими ничтожными усилиями. Более значительные события снова установят равновесие между правом и силой. Два или три французских товарища воспользовались великодушием властей. Но наши друзья венецианцы, поляки, миланцы остаются под замком. Как неприкаянный брожу я вокруг своей тюрьмы. Охранники сначала хотели согласно приказу отослать меня вместе с другими освобожденными. Но в конце концов мне позволили побыть там еще немного. Таким образом, я не был лишен удовольствия еще раз услышать Ретшиникова, который клялся их обезглавить, их повесить, их сварить в кипятке.
Читать дальше