Ким Робинсон - Марсиане [сборник]

Он сказал. Все минувшее – ложно.
Давид, за тебя болит сердце,
Ты понял: мир – жесток и неверен,

Говоришь, «не помню Бетесды».
Ты познал отчаянье, гнев,
Муки и смерть.

Зальешься ли смехом, как в детстве,
Увидев, что лебедь к причалу плывет?
Ты ликовал, лишь поймает он хлеб.

Был вне себя и больше, чем
Воспоминания и надежды, —
Вмиг такой страх сходит на нет.

Брат мой, мальчик потерянный,
За двоих мне помнить позволь,
Наше счастливое время.

Падают вниз – расколот гранит,
А по кромке трещины той
Вьется пышный зеленый мох.

На берегу – роща бонсаи,
У водопадов – черный поток
Глянцем блестит, тронут лучом.

Я стоял и смотрел в глубину —
Чаша бассейна или кулак
Серый, лишайником оплетен,

Убран ковром из трав?
Щебень и камнеломки цвет,
Из осоки на самом дне,

Поднимаются иглы скал.
Лагерь разбил у воды – из вещей
Спальный мешок, мат, походная печь,

Полотнище на землю. Ужин кипит
Прямо у ног. Свет становится синим.
Пенье ручья. В небесах

Звезды глаза открыли.
На вершине горной застыл
Розовый блик, а сам пик – индиго,

Но, границу цветов размывая,
Мрак превращает их в тени. Мерцают
Сотни светил в вышине и разлит

Млечный Путь над ложем моим:
Он никогда не устанет
Видеть все те же сны,

Слушать в горах обвалы,
Голос живого камня.
…Подскочив, тянусь за очками,

Вверх смотрю на рой Персеид:
Звезды падают в темноте,
Вниз летят с каждым стуком сердца,

Быстро, медленно, близко, вдали,
Красноватых много и белых.
Распадаются. С треском жар

Рассыпают по сторонам —
Их следы на граните горели,
А мой взор приковал,

Алый пламень, но на местах,
Звезды остались, светом
Полня каменный кубок резной

Бассейна драконов: мы в страхе глядели
Как фейерверк небо рвал,
Пронзая воздух у самых вершин,

Засыпав искрами Фин Дом.
Надо мной метеор пролетел.
Уау, я вскрикнул, но жуткий шум

Ввергнул во тьму, в огненный ад,
Боже, они горят!
Боже мой! Я кричал,

Пока лез из мешка, шарил вокруг,
Искал ботинки, а воздух тлел,
Пах, как листва в ноябрьских кострах.

Из фляжки глотнув, я любовался
Огнями, что гасли и вновь пылали,
Еще раз бога призвав

В свидетели, побежал
К ручью и расстался с мыслью,
Что видел все, звездный дождь увидав.

Ведь бассейн изрыгал огонь,
Пред глазами кружили искры,
Зелень молний гвоздила дно

Каждый миг, пока наконец-то
Не сгустился мрак. Уяснивший,
Теперь не время для спешки,

Зачарован оранжевым метеором,
Камнем, оставшимся на плите,
Дикой звездой, пышущей светом,

Я уселся поодаль.
Дыханье унял, примостившись
В позе лотоса, за агонией,

Угасаньем огня следил,
Жар ловил ладонью открытой —
Уплывающий вверх туман,

Поднимавшийся к небосводу,
От раскаленного добела
Камня, подчеркивал глянец мертвый —

Черным зеркалом стал бассейн,
Отражая ночную тишь.
Запах дыма еще не исчез.

На местах своих все светила,
Звездопад прошел, и журчит,
Устремляясь дальше, поток —

Тоже некий свидетель тайн
Неотмирных. На визитера
Я глядел – он делился теплом

Со мной, истекая мглою:
Оранжевый гас отблеск,
Сменяясь ржавым и черным.

В лагерь, спальный мешок захватить,
Вернулся я, чтоб не простыть,
Как тут уснешь? Томила меня

Бессонница прежде, но оправдал
Ночь эту гость мой. Нездешний цвет
Сажи покрыли хлопья —

Ржавый блик в сиянье луны,
Что висит над пиком кривым,
В бассейн опуская холодный взгляд,

Воду в ручье рябит.
Бледный огонь меркнет впотьмах,
Метеорит сливается с ночью,

Все еще теплый в глубине
Каменной чаши, среди теней
Тусклых гранитных плит.

На рассвете он почернел.
Я его с собой захватил:
Над камином лежит теперь