Сергей Тимофеев - Из того ли то из города...

— Вишь ты, как оно все случилось, — начал Ждан, когда, подкрепив силы гречей с зайчатиной, ратники расселись кружком. Начальником был другой — Чина, но как-то само собой решилось, что раз Ждан определил гостя калачником, ему и отдуваться. — Мы тут недавно…

— Оно и видно, — заметил Илья. — Все собрались. Нет, чтоб кому-нибудь на вышке стоять да посматривать… А ну как нападет кто?

— Не нападет, — махнул рукой Ждан.

— То есть? А чего ж побиты тогда?

Ратнички глухо заворчали. Коли б не сытный обед, ох, и ответили бы гостю!.. Его счастье, что разморило немного.

— Оказия, она не спрашивает. Случилось так. Застава эта, она вроде на отшибе затесалась. Она больше не за Степью, а за горами присматривает. Только из-за гор давненько никто не заглядывал, там Святогор порядок блюдет. Потому и присылают сюда не богатырей из дружины княжеской, а таких вот, как нас — тех, кто вроде как на подхвате. Наше дело не воевать, а знак подать вовремя. Ну и числом напугать, ежели что. Сколько лет стоит сторожа, никогда этого самого ежели что не случалось, а тут… Сегодня, чуть свет, видим — рысит это себе по дороге вооруженный кто-то. И, главное, мимо рысит, словно нас и нету. Сам посуди — нельзя сторожу нашу не заметить, а коли нельзя, так ты в толк возьми, не зря она здесь поставлена, а чтобы дорогу блюсти. Ты подъедь по-человечески, скажи, куда да зачем, и поезжай себе дальше. И тебе хорошо, и мы вроде как при деле. А этот прет, будто глаза потерял. Крикнули мы ему, так он ведь еще и глухим прикинулся. Послали мы за ним Ошурка, — он у нас лучше всех на коне держится, — сами собираемся, чтобы пугнуть, только смотрим — Ошурка наш обратно возвращается, летит, аки птица, а всадник — за ним вдогонку…

— Я и сказать-то ничего толком не успел, — буркнул ратник, которого, по всей видимости, и звали Ошурком. — Так, пару слов всего…

— И что же это за пара слов такая?.. — хохотнул Илья.

— Да говорю я ему: «Что ж ты, говорю, обиду людям чинишь? Здесь, говорю, никто ни пехом не прохаживал, ни на добром коне не проезживал, ни черный ворон птица не пролетывал, ни зверь серый не прорыскивал…» Ну, а потом уже и пару слов прибавил, для пущей понятливости…

— А он что?.. — спросил Илья, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— А что он? Остановился, развернулся, подъехал… Думал, сказать что хочет, а он ка-ак даст мне кулаком наотмашь по загривку.

— А ты что?

— А что я? Я рухнул. Вместе с конем, на пару…

И такой при этом вид был у ратника, что Илья не удержался. Впрочем, как и остальные. Да и сам Ошурка прыснул, поддавшись общему веселью.

— Дальше-то, дальше чего было? — отсмеявшись, спросил Илья.

— Чего было… Побарахтались мы в пыли, конь на ноги поднялся, встряхнулся — и деру. Ну, и я тоже…

— Так ты что ж, пешим драпанул?

— Где там пешим… Я так в коня вцепился, как клещ, не оторвать.

Тут опять Жбан вступил.

— Так вот… Видим мы, товарища нашего гонят, и навстречу. Кричим, машем чем попало, страху наводим. Только этот не из пугливых оказался. Щитом прикрылся, булавой, — вот как у тебя, а то и поболе, — машет, тем и другим одинаково бьет. Кому досталось, полетели по сторонам как лягушки с кочки, ежели в них камнем бросить. В общем, с самого начала не задалась сеча. Повернулся этот егоза раз, другой, — тут и биться некому стало, с нашей стороны-то… А он подскочил, ахнул булавой своей по вышке, по воротам, да и был таков. Даже не видали, в какую сторону подался.

— Да, дела, — протянул Илья. — Ну да ничего, коли встречу этого вашего богатыря, переведаемся силушкой, слово даю. Не дам ему спуску, за обиду вашу. Выглядел-то хоть как?

— Так кто ж его знает? Быстро все случилось, не разглядели… Человек как человек…

— Наш хоть? Ну, по речи…

— Молчал он… Наверное… Мы, вишь, так орали, что окромя себя никого и не слышали…

— Вы мне вот что скажите, — после некоторого молчания, сказал Илья. — Как там, в Киеве, с богатырями? Ну, и вообще… житье-бытье…

— А у кого как. Небось, не шибко от вашего отлично. Кто руками своими живет, а кто богатством отеческим. Про дружинников же княжеских, особо приближенных, и сказать-то нечего. Что ни день — сплошные забавы. Пиры да охота. Разве что пошлет князь иногда заставы проведать, те, что ближе к Степи, а в остальное время — одно бахвальство.

— Первые-то среди них кто? — полюбопытствовал Илья.

— В народе поговаривают — Чурило, сын старого Плёнка, и Алешка, сын Григорьевич. Первые-то они первые, да только из говорунов и по бабской части. Мишка Потык еще…