Тимофеев Валерий
В Солнечном городе
Л О Т Е Р Е Й Н Ы Й Б И Л Е Т
Взлохмаченный внук ногой откинул застонавшую калитку. Куры, кудахтая, рассыпались по двору, за-лаял с просыпу угольно-черный Гришка, рыжий теленок Семка перестал жевать прошлогоднее сено, под-нял на Борьку блестючие карие глаза. Это бабка прозвала всякую свою животину человечьими именами. В честь тех, кого она по-своему любила, на кого она безмерно изливала свою невостребованную нежность.
Борька ткнул телка кулаком в чугунный лоб, подергал за маленькие — не больше мизинчика — рожки и, далеко выбрасывая вперед худые ноги в обшарпанном ботинке сорок третьего размера, затопал по хлип-кому крыльцу.
— Ну, бабка, вот тебе лотерейка, — крикнул с порога.
Бабка сидела на лавке возле небольшого оконца, придавив задом почерневшую от времени прялку, наматывала на юркое веретено грязно-серую овечьей шерсти пряжу.
Борька всегда приходил шумно. Бабка уже привыкла, только голову в его сторону поведет, проворчит заученно: "Утихни, оглашеннай! Обедать будешь?" И неспешно примется накрывать на стол.
Сегодня устоявшийся ритуал нарушился. Бабка привыкла слышать в своей жизни только одно: "дай мне", и еще больше привыкла пропускать эту фразу мимо сознания. И вдруг ее слуха достигло иное сло-во. Она оторопело заморгала тусклыми глазенками, силясь поймать непривычное, выдернула из-под себя старую прялку, уложила ее на лавку.
— Чё ты там провякал? — напрягла она слух, аж шею до размеров гусиной вытянула.
Борьке нравилось производить на людей впечатление. Хоть на любых, даже на свою собственную баб-ку. А проявленный ею неподдельный интерес, разжигая его воображение, парня возбуждал. Он заговорил взросло и значимо.
— Поздравляю, значит, и, что же еще? Здоровья и любви тебе не пожелаешь, старенькая совсем — вот-вот развалишься. И никто в тебя не влюбится. Ты ведь если кому ночью приснишься, он с кровати упадет от страха. — Борька поскреб вихрастый затылок, отчего его лохмы немного пригладились. — Ага, нашел! Как говорят у них: "Эврика!" Дай-ка я поцелую тебя, бабка-ежка ты моя ненаглядная! Желаю тебе выиг-рать машину. "Москвича." Во!
Бабка осторожно за уголок приняла из рук внука билет и, придвинув к нему свой морщинистый нос, обнюхала со всех сторон.
— Вот спасибо, вот уважил, балбесина ты моя, — это слово в лексиконе старой относилось к разряду ласкательных. — Интересная штуковина, красивая, с цветочками нали. Гля-ка, Борь, тут "С праздником" написано. Меня, небось, проздравляют-то, а?
— Конечно тебя, кого же еще им поздравлять, — усмехнулся внук.
Борька был страшно доволен произведенным впечатлением. Надо же, как ловко он догадался — за три-дцать копеек враз снять кучу проблем. И бабку ублажил, и себя не шибко разорил, и покормит его она сегодня чем-нибудь вкусненьким. Это уж точно, бабка запасливая, у нее завсегда где-нибудь что-нибудь да припрятано. Искать самому — бесполезно. Бабка — прирожденный шпион, так порой запрячет, сама по-том найти не может.
Мысли бабки вышли на тот же круг — надо бы покормить этого оболтуса. Она сложила билетик вдвое, испугалась и уставилась на внука:
— Борька! Чего эт я? Его можно гнуть-то, а? Он не испортится?
Борька взял билет, посмотрел его на свет, покрутил, соображая что-то, и, громко выдохнув, заключил:
— Да, бабка, наделала ты делов, — ему захотелось малость побаламутить. — Теперь, если выиграешь, экспертизу тебе делать будут.
— Чево делать?
— Экспертизу, говорю.
— Ой, батюшки, зачем же еённую делать?
— Какая ты, бабка, тупая у меня, — сморщился Борька. — Ну, проверят, не пририсовывала ли ты какие другие цифры, чтоб, значит, выиграть.
— Да ты ж видел! — наседала бабка. — Ничего я ему не пририсовывала, согнула только!
Борька надул губу, покачал головой.
— Они, бабка, все узнают, у них приборы всякие есть. Ух, надежные!
— Борька, ты, чё дык, скажешь им, — не пририсовывала бабка. Сложила напополам, а не пририсовыва-ла. Скажешь, а? — уговаривала она. — То ведь жалко машину, она ж вон каких деньжищ стоит!
— А чего, можно и сказать, — успокоил внук бабку.
— Ну вот и хорошо, вот и ладно. Давай билетик-то, потеряешь, не приведи Господь. Он ведь выигрыш-ный!
Бабка забрала у Борьки билет и понесла его на вытянутых руках к комоду. Все свои бумаги она храни-ла в старой чугунной шкатулке, — самый дорогой подарок на ее свадьбу. Да и в остатней жизни дороже подарков у нее не было. Их вообще никаких больше не было.
Читать дальше