Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Опять погас этот фонарь. Может, предвещает он чего? Глупости. Это всё старость. И у фонарей бывает старость…

В подъезде накурено. Ага, вон стоит на втором этаже Маша — живое предприятие по производству детей. Она и сейчас беременна, брюхо торчит. Какой там уже по счёту? Пятый, шестой? Стоит и курит. Вредно для детей, мамаша…

И хочется поворчать, но толку от этого всё равно не будет. И Степан Макарович молча прошёл мимо. Этаж — четвёртый. Предпоследний. В пятиэтажке лифт не предусмотрен, но старик уже привык. Пыхтит, тяжело дышит, чмокает сухими губами, но всё равно идёт.

«Упрямство — помощник для воли!» Жизненная мудрость, неизменно выручавшая в беде. «Мудрость, придуманная хорошо тебе знакомым человеком. А так ли хорошо я себя знаю?» — мелькнуло глупое сомнение.

А вот… вот и дверь. Фух.

Степан Макарович повозился с ключом — замок никак не хотел открываться — и распахнул дверь в квартиру. Он успел сделать только один шаг внутрь, как заметил мелькнувшую на лестнице тень. Попробовал захлопнуть дверь, но чья-то сильная рука схватилась с той стороны за ручку и дёрнула на себя.

— Помогите! — завопил старик, отскочив от двери и швырнув пакет с покупками с появившуюся в проёме фигуру.

Убийца поджидал на пятом этаже. Он пришёл, когда Степан был ещё в магазине. Старик возвращался домой не торопясь, и это выводило из себя. Но Ник умел ждать. И теперь действовал быстро, нетерпеливо, грубо.

Захлопнул дверь, стараясь не терять жертву из вида. Руки слегка дрожали — плохой признак. Но лекарство он захватил с собой. В кармане лежит. Вот только сперва надо убить эту груду костей, а там и «полечиться» можно.

Степан Макарович попытался закрыться в комнате, но это не остановило Ника. Убийца снёс хлипкую преграду с петель и нервно отмахнулся от бросившегося на него с кулаками старика. Нанёс два быстрых и точных удара, и старика буквально сдуло в угол, где тот и упал, держась за голову. С левой брови потянулась кровавая ниточка.

— Утихомирился? — спокойно спросил его Ник, встав над жертвой. — Если нет, так я добавлю.

Степан Макарович хмуро молчал, готовый к самому худшему. Ник подождал немного, ожидая ответа, а затем полез в карман куртки и извлёк помятый белый конверт. Бросил в ноги старику.

— Прочти это.

— С какого хера? — оскалился Степан. Боль заставляла его прижмуривать левый глаз.

— А с такого. — И Ник извлёк на свет пистолет с глушителем. Покрутил им в воздухе, словно демонстрируя. Велел, кивнув: — Читай.

Степан Макарович опустил взгляд, протянул трясущуюся руку и взял конверт.

— Кто тебя послал ко мне, герой? — хрипло спросил он, разворачивая бумагу.

— Там всё написано, — усмехнулся убийца.

Но пока старик бродил близоруким взглядом по строчкам, Ник почувствовал себя неуютно. Словно чья-то рука неосязаемо легла на плечо. Он обернулся, но никого не увидел.

Началось снова? Гело?..

Между тем Степан поднял глаза на своего палача.

— От Васнецова, значит.

— Значит, да.

— И что? — теряя голос, но не присутствие духа, спросил старик.

— И всё, — меланхолично вздохнув, ответил Ник и направил оружие на Степана.

Но вместо выстрела послышался глухой звук удара, и убийца, резко присев на корточки, вскинул руки к голове.

Перед глазами вспыхнули огни. Пальцы разжались сами, выпуская оружие. А комната стремительно темнела, хоть окна в ней и были свободны от занавесей. Над убийцей стоял человеческий силуэт, поднявший руки в разящем жесте. Он словно выкачивал силы и одновременно звал к себе.

!гелО

Олег…

Брат! Не убивай…

« Не убивай!.. »

Саша нанёс второй удар молотком, и преступник мертвецки завалился на пол, широко раскрыв полные неземного ужаса глаза. Юноша выпустил молоток, и тот громко ударился в пол. И этот грохот, отразившись эхом от стен, постепенно растаял, освобождая волну тишины, шокирующей и странной.

Он пришёл! Пришёл. Спас меня…

Отец смотрел на сына. Сын смотрел на отца.

Судорога прошла по телу Сашки, и он не смог сдержать слёз. Нет! Никто не заберёт папину жизнь. Нет более близкого на свете человека! Пусть ругает, пусть даже бьёт, лишь бы не умирал. Лишь бы жил!

Только бы жил.

И, как когда-то в детстве, Саша протянул ему холодную ладонь и уверенно сказал:

— Давай руку, пап.

И мост соединил берега.

Шипит, дымится, поскрипывает махорочка. Холодный ветер кусает грубые пальцы с грязными широкими ногтями. Усы щекочут губу.