Дмитрий Лазарев: Вспомни меня (сборник)

Интернациональный Союз писателей

Оргкомитет Российской конференции по вопросам фантастики «Роскон»

Составитель: Елизавета Кирильская

© Дмитрий Лазарев, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

Лазарев Дмитрий Владимирович родился в Свердловске 30 мая 1976 года. Получил высшее техническое образование (Механико-машиностроительный факультет УПИ). С 1999 по февраль 2007 года работал инженером-конструктором на Уральском Оптико-Механическом Заводе. После этого сменил еще пару мест работы по той же технической стезе. Тягу к фантастике испытывает с детства. К фантастике самых разных жанров – от юмористической до литературы ужасов. Некоторое предпочтение отдает фэнтези и мистике. Писать сам пытался еще в старших классах школы, но всерьез занимается этим только с 2003 года. Его романы, в основном относящиеся к жанру «городской фэнтези», публиковались в издательстве «Альфа-книга». Рассказы и повести разных жанров появлялись в журналах и различных сборниках. Последнее время печатается в издательстве «АСТ».

– У нас странные отношения, – задумчиво проговорила Кира, подняла к губам бокал, наполненный мартини с соком, и слегка отпила.

В глаза собеседнику она при этом не смотрела. Губы ее тронула легкая полуулыбка, а мысли, казалось, витали где-то далеко. Мужчина, который в этот момент находился рядом с ней, наоборот, глядел на нее, не отрываясь. Последние слова девушки слегка напрягли его, хотя, если быть до конца честным, подобные мысли гнездились и в его голове, только неоформленные, аморфные, в виде облаков-фантомов, смутных ощущений. Но не слов. Возможно, потому, что он гнал их от себя всеми силами.

– Поясни, – хрипло произнес он и тут же, кашлянув, погрузил нос в свой бокал, где был чистый сок, без грамма алкоголя.

– Ты сам, наверное, понимаешь, Данил. Мы ведь с тобой не друзья.

– Почему?

– Потому что дружба – это нечто иное. Совсем не то, что у нас. Мы – не друзья, – повторила Кира и при этих словах подняла, наконец, на него свой взгляд. – Мы что-то большее.

Сердце Данила Воронцова словно зависло на волосяном мосту над пропастью. Как всегда, погружаясь в два изумрудных озера ее глаз, он ощущал внутри странную легкость и эйфорию, хотя не притрагивался к спиртному уже несколько месяцев. Даже пива не употреблял. Но ее присутствие, лучистый взгляд, улыбка, длинные, прямые белокурые волосы, словно водопад низвергающиеся сверху на плечи и спину, все это пьянило не хуже десятилетнего кагора. Но то, что она сейчас говорила… «Что-то большее» для его ушей было музыкой, вот только за ним явственно ощущалось холодное, отрезвляющее «но». И оно не замедлило последовать.

– Но мы и не пара тоже, – тихо произнесла Кира и тут же вновь отвела глаза. – Мы не вместе. И не можем быть вместе.

На сей раз Данил уже не стал спрашивать, почему, ибо знал все не хуже нее. Будучи младше его на целых десять лет, двадцатипятилетняя красавица Кира Туманова была замужем. Давно и безнадежно. Потому что счастлива в браке. Об этом говорили хотя бы ее глаза, сияние которых сразу становилось ярче, когда она говорила об Антоне – своем муже. Данил много слышал о нем от Киры с тех пор, как они стали сближаться. Все между ними развивалось быстро: коллеги, друзья, а теперь вот «что-то большее, но не пара». Доверяли друг другу. Делились многим. Она рассказывала об Антоне, о том, как они познакомились и полюбили друг друга. Рассказывала, чем он ее пленил. Часто и охотно, сначала не подозревая, какую бурю эмоций пробуждают в нем ее рассказы, потом догадываясь и, наконец, зная точно. Но рассказывать продолжала, чтобы не оставлять ему никаких иллюзий. Это Кира считала правильным, и Данил, по трезвому размышлению, готов был с ней согласиться.

Вот только мыслить трезво в ее присутствии ему удавалось редко. Безумная страсть третьего месяца их знакомства давно уже эволюционировала в его душе в более стабильное и долговечное, но оттого не менее сильное чувство. Влюбленность стала любовью, и в этом заключалась вся его трагедия. Сильно влюбляться приходилось ему и раньше. До помутнения разума, трехдневных запоев, а однажды даже до грани самоубийства, но эти ураганы через какое-то время стихали, оставляя на душе легкие рубцы, но не превращаясь ни во что другое. Те женщины не любили его. Совсем. Убить чувство к ним и забыть его было как-то проще. С Кирой же вышло иначе. Она оказалась другой, и Данил был ей по-своему интересен. Только интерес этот был совершенно не такого свойства, как ему бы хотелось.