Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Война Богов наконец-то завершилась. Усмирён беспощадный Вулкан, побеждены его жестокие дети. Многих не досчиталось Небо: одних светлых Богов растерзали создания Тьмы, другие сами пожертвовали собой ради общей победы. И люди бились против исчадий зла, претерпев небывалые лишения.

Лежащий в руинах мир остывал, устав от пожаров. Затонул в морской пучине пронзённый небесным оружием кровавый змей Орис, сгинула в кромешном мраке отравленная посланница смерти Ликс, заточён в магическом камне собиратель душ могущественный дух Роген. Не осталось больше и других детей Вулкана, но и поныне скорбь царит в мире Богов и людей.

В мире, готовом к переменам.

Стены горного ущелья давили своей монументальностью. С отвесных скал временами осыпались камни, будто кто-то невидимый пытался прорваться в хранимое ущельем пространство. Зловеще гудел в вышине холодный ветер. Светлую полосу небес, стиснутую скалами, тревожили невинно-белые облака.

В ущелье раздавался ровный цокот копыт. Два всадника, отринув страх, дерзнули посетить это священное место. Впереди их ждал величественный, затерянный между каменными массивами небывалый храм светлых Богов, куда простые смертные не решались соваться. Но всадники многое повидали на только что завершившейся войне, и их отнюдь не пугали высшие силы. Наоборот, они ощущали свою сопричастность с теми великими существами, которые возвели свой храм — место соединения двух вселенных, Неба и Земли.

Гигантские, в двадцать человеческих ростов толстые колонны поддерживали треугольный фронтон храма. Ко входу вела массивная лестница — по одну её сторону ступени были сделаны под человеческий шаг, по другую под шаг Богов-великанов. Всадники спешились перед этой лестницей, восторженно разглядывая древнее сооружение.

— Дальше я не пойду, — сказал младший из них, беря под уздцы лошадей. Его звали Морис, и, не смотря на юные годы, его можно было назвать настоящим героем войны. Но война окончилась, и сейчас он был лишь верным оруженосцем.

— Я скоро, — кивнул ему спутник и начал медленное восхождение к тёмному арочному порталу.

Звали этого человека Теорих, и он запомнился многим как один из величайших воинов, не побоявшийся собственноручно сойтись в битве с детьми Вулкана. Но даже ему, сильному и необычайно выносливому человеку, почему-то с большим трудом давалось восхождение по каменным ступеням, созданным нечеловеческими руками.

Он извлёк из заплечного мешка плоский полупрозрачный камень красного цвета с грубыми необработанными краями. Вещица едва умещалась в крепкой мужской ладони и казалась необычно тяжёлой.

— Боль, тоска, усталость — это ли верные спутники триумфа? Я не ощущаю в тебе радости от того, что ты делаешь.

Эти слова возникли в голове могучего воина, но они ему не принадлежали. С ним говорил камень. Вернее, заточённый в камне дух.

— Победа строится на жертвах, — вздохнул Теорих. — И я не стыжусь скорби. Но вот закину тебя в священное место, и тогда вздохну спокойно.

— Думаешь, Богам есть дело до твоих подвигов? Ждёшь, что они оценят тебя? Не обманывай себя.

Теорих смахнул со лба капли пота и наклонился немного вперёд. Ему показалось, что воздух перед ним густеет, а одеревеневшие ноги двигались словно в воде.

— Болтай что хочешь, Роген. Война окончена. Ты проиграл.

— О, неужели? — в голосе пойманного духа послышалась усмешка. — Это не мы проиграли, отнюдь. Это вы, люди, обрекли себя на агонию. Что ты можешь знать о воле Богов? Вулкан был отнюдь не врагом вам, а спасителем. Он создал нас, своих последователей, чтобы мы очистили мир от зла и жестокости. И все те людские души, что я успел забрать, имели на себе отпечаток греха.

Теорих стиснул зубы. Он помнил смятые под ударами тёмных Богов города, обращённые в пепелища пастбища и бессчётное количество застывших в крике лиц. Обожжённые, скорчившиеся, иссушенные тела тысяч и тысяч погибших. Роген не щадил никого. В его представлении даже простая мысль о чём-то запретном уже являлась грехом. Он карал за грубость, за невнимание, за обиду. За самые естественные качества людей. И там, где шёл Роген, оставался знак смерти.

Собравшись, Теорих сделал последний шаг и оказался перед входом в храм. И сразу же схлынула куда-то потусторонняя тяжесть.

— Ты ответишь за всё, что совершил, — пообещал он камню и решительно вошёл внутрь. Поверхность камня мгновенно раскалилась, обжигая ладонь, но Теорих не выпустил своего пленника. Он знал, что должен прочувствовать каждый миг в память о долгих годах несправедливой войны. Он шёл к каменному алтарю, высящемуся в конце огромного зала.