Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— Молчать — и всё?

— Ну, и, конечно, делать, что мы скажем.

— Е-еду-у-ут! — прокатился по замковому двору радостный клич. — Госпожа Клеопатрикс, какое счастье!

Дверца экипажа распахнулась, первыми в неё выскочили телохранительницы, за ними степенно спустилась Ангелоликая, поманила за собой Оксоляну — и под руку с нею вступила на разворачиваемую слугами на ходу чёрно-красную ковровую дорожку. Вслед за ними из экипажа высыпала остальная септима, но на дорожку более никто вступить не решился.

Мудро, мысленно похвалила царевна их нерешительность.

— Госпожа Клеопатрикс, мы вас так ждали, так ждали! — откуда-то сбоку от Оксоляны вынырнул мажордом, в ноги поклонился хозяйке, заливаясь — неужели слезами?

— Как вам мои слуги, дорогая, — Мад заговорщически толкнула царевну локтем, — не правда ли хороши?

— Они ведут себя как живые, — пролепетала Оксоляна, — неужели?..

— Разумеется, нет, — Ангелоликая хихикнула, — замок Окс-в-Дроне находится теперь глубоко в Запорожье. Впрочем, как и Окс-в-Кляме, где вы, возможно, бывали у цанцкой своей подруги Лулу Марципарины, — она внимательно поглядела в оксолянины глаза, но не прочла там ожидаемого и продолжила. — В общем, слуги — мертвее не бывает. Просто они притворяются живыми, поскольку знают, что это доставит мне удовольствие. Не правда ли, мой Личардо?

— Точно так! — поклонился мажордом, — всегда рады доставить удовольствие вам, госпожа Клеопатрикс, и вашей гостье, госпоже… э…

— Оксоляне, — милостиво разрешила его затруднение Мад, — наследной царевне земли Уземф. Обращайтесь с ней соответственно.

— Слушаюсь! — возопил Личардо.

Дальше в суетне и толкотне, похожей на поведение живых слуг, Оксоляну и остальную септиму размещали в комнатах дворца. Отдавая распоряжения множеству горничных и слуг, Личардо не забывал жаловаться госпоже на тяжёлые времена.

— А как переволновались мы, как переволновались! Сколько земли под землю ушло вместе с городом Дроном, страшно себе представить! Изволите ли верить, госпожа Клеопатрикс, это не иначе, воля самого Владыки Смерти спасла наш бедный Окс, ведь жуткие пропасти начинаются от нас ну совсем-совсем близко… — кажется, мажордом основательно переборщил, прикидываясь живым и непосредственным, но Мад его не останавливала. Может, ей нравился искусственный отблеск животного страха в его мёртвых глазах? Или царевна чего-то не поняла…

Ну, зато уразумела главное. Заглянув в отведенную ей комнату, а также в соседние комнаты, где остановились Бац, Рюх, Клементина и так далее, царевна увидела только двуспальные кровати, а кроме кроватей там ничего и не было. Ясно, что предназначение комнат — не сон, а испытание определённого рода.

Хоть отдохнуть бы сперва с дороги, затравленно подумалось Оксоляне, только бы не всё сразу… И тут же она испугалась, не пропустила ли команду что-то начинать. Прислушалась:

— Да уж, Дрю мерзопакостен, Дрю нехорош, — отвечала мажордому добродушная госпожа, — я всегда говорила, что посланники Смерти ненадёжны. Пусть помянут мои давние предостережения…

Но не учпела Оксоляна успокоиться, как Ангелоликая резко оборвала беседу, движением руки куда-то услала подобострастного Личардо. Тот исчез, но лишь затем, чтобы поспешно вернуться с другой стороны, уже без ноющей боли на лице, зато с гордо выпяченным пузом.

— Любовники доставлены, госпожа Клеопатрикс, — поклонился мажордом. — Как вы и говорили, в большем количестве, чем обычно…

— Это разумно, потому что я не одна, — милостиво кивнула Мад. — Что ж, пусть введут.

Мажордом распорядился, и в распахнутые двери зала стражники стали вволакивать за шипастые ошейники живых крестьянских парней. Ну, вернее сказать, едва живых. Они почти не сопротивлялись, и смотрели вокруг такими мутными глазами, что толком и не понять, чувствуют ли они боль от вонзающихся в шею шипов, или вообще уже ничего не чувствуют.

— Лежалый товар, — заметила Мад.

— Перекупщик сказал, только вчера пойманы, — извиняющимся тоном промямлил мажордом. — Правда, ещё с недельку-другую ушло на доставку в замок. Прямой маршрут через Большую тропу мёртвых сейчас не действует — уж простите, госпожа.

— Материал вяловат, — признала Ангелоликая, обернувшись уже к боевой септиме, — да у нас в Запорожье вполне свежего и не добудешь. Но особенности физиологии живых тел вы худо-бедно прочувствуете. Выбирайте, уединяйтесь, пробуйте.

С одурманенными живыми людьми в латаных крестьянских блузах участницам боевой септимы придётся учиться женственности. Без иронии даже не произнесёшь. Что ж, Оксоляна выбрала себе парня немного почище прочих — придётся ведь прислонять к собственному телу, а до запачканного селюка даже перстом без отвращения не притронешься.