Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Клещи, кинжалы, смирительные манжеты — знакомые принадлежности. На стене — крюки, на которых так удобно развешивать художественные композиции из внутренностей любовника.

Оксоляна с нежностью погладила ладонью ближний к ней крюк.

— Узнаёшь? — озорно хохотнула Клеопатрикс.

Как не узнать? Крюки выкованы в Уземфе, с клеймами лучших мастеров, обслуживавших дворец в Гур-Гулузе.

Ангелоликая бережно сохранила каждое средство наслаждения, найденное её людьми на пепелище царевниного оазиса и перенесла сюда.

Но зачем?

— Я хочу видеть! — хрипло молвила Клеопатрикс. — Видеть, как это работает. С крюками я до сих пор не понимаю… — она горестно развела руками. Но зато в остальном — искренне поддерживаю!

— Вы меня поддерживаете? — пролепетала царевна, недопонимая. — Простите, Клеопатрикс, но в чём именно?

— Ну как же… Скачка на живом, но уже издыхающем теле… Или чтобы вспарывать животы зазубренным кинжалом, да так, чтобы пар от кишок!.. — Ангелоликая мечтательно облизнулась. — Поверь, дорогая, не тебя одну всё это заводит!.. А вот с крюками не понимаю. Умоляю, покажи мне наконец, как это работает!

К щекам Оксоляны прилил лимонный бальзам.

— Конечно, Клеопатрикс, я всё вам покажу, всё что умею… — и на какой-то миг царевне показалось, что постыдное приключение с крестьянами в замке Окс-в-Дроне наконец-то обернётся триумфом. Она отыграется!

— Тогда я велю Личардо заготовить материал.

Неужели правда? Сердце царевны забилось чаще.

Уж для собственного-то алькова Мад наверняка доставила лучших наложников, обученных в Уземфе или Карамце, а не жалкий материал, отбракованный природой на замызганных крестьянских дворах. С такими племенными жеребцами — и Оксоляна себя покажет.

А может, царевна даже всхлипнула от желания, Личардо сейчас приведёт Хафиза? А что, Ангелоликая ведь многое про неё знает. Наверное, запомнила и имя наложника, который избежал своей участи в Гур-Гулузе. Знаменательно бы было, если бы интересный фокус с развешиванием кишок на крючьях Оксоляне пришлось показать именно на нём.

Вышло бы достойной точкой сегодняшнего вечера…

Увы, чуда не произошло. В соседней стене с той, куда были вбиты уземфские крючья, открылся проход, и верный Личардо, пыхтя, втащил за ошейники пару не подающих признаков жизни крестьянских тел. Каким тошнотворным диссонансом они смотрелись в столь богато убранной тайной опочивальне!

Неужели Ангелоликая сама этого не чувствует?

Но Клеопратрис не остановила Личардо, пока тот не перетаскал сюда всех крестьян, свежепопользованных участницами септимы.

А потом Ангелоликая лучащимся страстью взором уставилась на эту едва шевелящуюся груду тел, сваленную в угол секретной спальни, горячо сжала холодную оксолянину ладонь и, сглотнув слюну, скомандовала:

— Здесь все четырнадцать. Начинай!

…У подножия горы паслась гарна. Она грациозно ступала на сочный зеленый ковер своими копытами и поднимала к небу круглые коричневые глаза. Длинные спирально закрученные рога ловили блики солнца, скатывающегося за пик горы. На самой вершине — Гармо Пике — сидела гарпия со сложенными за спиной птичьими крыльями и разглядывала в зеркальце свое словно восковое, с удивительно тонкой девичьей кожей, лицо. В другой руке гарпия держала гарпун. Казалось, еще мгновение, и она метнет его в гарну, уже поднимающуюся по склону…

Гарпия с гарпуном на Гармо пике охотилась на гарну.

Стелла Странник. «Гармония из античного родника».

Бабушка и внук. Тихо вместе сидят за столом, пьют яральский высокогорный чай, вспоминают о прошлом. Славная идиллия, если поглядеть со стороны. А вот в душах бушуют тревоги.

— Как это было? — спросил Бларобатар и пояснил. — Я про смерть Живого Императора.

— Вот так и было, — вздохнула провидица Бланш, — я предсказала его гибель и сама в неё не поверила. Глупо?

Внук погладил старческую ладонь:

— Вовсе не глупо. Ты ведь пыталась его гибель предотвратить.

— Не совсем так. Я пыталась придумать, как это сделать. Я так и не придумала, но уверила себя, что мысли мои на правильном пути.

Сказала и усмехнулась иронически. Слишком уж много слов «я» — о себе никак не забудешь, хотя в почтенном возрасте пора бы больше думать о других. А ещё — чересчур явное саообвинение. Не ради того ли, чтобы внук оправдал?

— Не стану тебя оправдывать, — кто, как не Бларобатар, знает бабушку, как облупленную? — но мне важно знать, как ты получила печальную новость.