Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

И вот как-то в ночи Клеопатрикс очнулась от странных звуков. Кто-то, хихикая, звучно чавкал, а несколько живых голосов, громко блея, казалось, умоляли её о помоши. Клеопатрикс подумала: какой-то хищник забрался в овчарню — надо скорей разбудить родителей! А о том не подумала, что овчарня от господского дома расположена довольно-таки далеко. Каков бы ни был овечий испуг — в её спальне при всём желании не услышишь!

Когда Клеопатрикс вошла в спальню родителей, те были уже мертвы. Лежали в мягкой постели посреди алой кровавой лужи, которая с них же и натекла. А ведь у неё были живые родители — ну, по крайней мере за день перед тем. Известное дело, живые уязвимы к зубам и когтям. Оба хотели, но никак не решались войти в посмертие, так как были друг другом увлечены, а ведь знали, что Смерть ощущения притупляет.

Но кто же блеял? Клеопатрикс зашла в спальню к своим маленьким сестрёнкам и застала у них королеву гарпий. Сестрёнки все вшестером кучно стояли в проходе между своими кроватями, не делая попытки к бегству и только тревожно блеяли. Королева же, чавкая, не спеша, пила кровь поочерёдно из каждой.

Клеопатрикс так и застыла на пороге, и гарпия ей сказала: «Не бойся, дитя моё! Я знаю, ты тверда в приверженности идеалам некрократии. Поэтому я тебя не трону. А теперь ложись спать, дорогая. Утро вечера мудренее, будет новый день, новые хлопоты». Клеопатрикс послушно легла спать, а наутро её ожидали приятные хлопоты: она ведь одна получила родительское наследство! И много золота, и замок Окс, и деревню.

Всё бы ничего, да с тех пор её сон по ночам стал беспокойным. Неведомо зачем и почему ей снились блеющие ягнята. Как избавиться от мрачного наваждения? И тогда Клеопатрик приняла посмертие и поехала на запад, за Порог Смерти, в город Циг.

В городе том она назвалась Мад Ольгерд. И под этим именем (кстати, оно мужское) отправилась учиться в университет Цига. Там она хотела побольше узнать о гарпиях. Необычные они существа, как-никак. Между прочим, интригуют своей избранностью.

Но во всей университетской библиотеке не нашла она о гарпиях ничего, кроме сборника фольклорных историй с устаревшими легендами о Кешле и прямым враньём комментаторов. А профессура — та от своих библиотек тоже недалеко ушла. В общем, не полюби Клеопатрикс утренними часами гулять по Цигу и не встреться ей улица, ведущая к храму — так и осталась бы девушка наедине с опасным для здоровья симптомом — блеянием глупых овец из раннего детства.

В храме же Вечнотраурной Смерти Клеопатрикс не приняли без суровых испытаний. Наказали разузнать, откуда в уже тогда запорожском городе Циге нет-нет, да и встречаются на улицах ошмётки живых тел. Через Порог Смерти никого из живых пропускать бы не должны Стражи.

Стала тогда Клеопатрикс искать, кто же подаст ей спасительную идею? И вспомнила: конечно же, лектор Харпер. В среде университетских преподавателей этот прославился тем, что иногда ел собственных студентов поедом в буквальном смысле слова.

И ведь ел! Даже жрал. Но только под предлогом наличия у них неотброшенных хвостов. За что-то ведь студента нужно ещё суметь ухватить — и если хвоста не будет, улов сорвётся!

Пришла Клементильда к лектору-каннибалу, а тот ей и говорит: замани ко мне парочку студиозусов из своей группы — тогда будет разговор. Ну, делать нечего — она и заманила.

Харпер же ей только и сказал, что два непонятных слова: «Гуго Франкенштыбз». Вместе похоже на какое-то дурацкое имя.

Кто-то другой на том бы и остановился, но Клеопатрикс не такова! Мигом разыскала этого самого Гуго да выслушала его историю. Впрочем, что скрывалось под именем Гуго — одной Ангелоликой ведомо.

Личардо же слышал примерно вот что.

Истинный Гуго Франкенштыбз — естествоиспытатель из города Цига, прославленный тем, что впервые оживил искусственное существо (гомункулуса) в обход привычных некромантских ритуалов. В дальнейшем его успешный опыт лёг в основу новой науки — биомантии, каковая процветает в Эузе.

Впрочем, об успешности опыта Гуго можно говорить лишь условно, поскольку оживлённое учёным существо его же и убило. Возможно, из мести да из обострённого чувства справедливости, но хочется надеяться, что из исследовательского интереса. Тому, кто впервые Личардо о том рассказывал, почему-то очень хотелось на это надеяться.

«А зачем нужны были живые тела?» — спросила Клеопатрикс у того, кто назвался именем Гуго. Тот ответил: «А затем, чтобы выстроить моё тело!». — «Но как же тогда живые тела оказались в Циге?». — «А способы нужно знать!» — ухмыльнулся собеседник.