Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

На самом-то деле, не ей пора. Бларпу пора действовать.

Провожая Бланш к воздушному пирсу, над которым, покачиваясь под порывами сильного ночного ветра висел летучий замок, Бларп молчал, и лишь под широким замковым днищем вдруг опомнился:

— Нет, о Лулу Марципарине Бианке я всё-таки не понял. Как нам с ней обращаться? И что делать, если она самопроизвольно заговорит с Драеладром о гарпии, когда он начнёт понимать человеческую речь?

— Не заговорит, — уж в этом-то уверенность Бланш велика, как никогда раньше. — В общении малыша с матерью намечается перерыв…

— Вот как? — изумился внук. — неужели мы отдадим его Гатаматар?

— Нет-нет! — возразила провидица излишне резко. — Гатаматар его не отдавайте! Ни за что!

Хотя, казалось бы, сейчас у Бланш нет и малейших оснований так говорить. Сейчас оснований нет, но потом появятся. Рассчитывать же надо не только на сейчас, но и на потом!

— Тогда я теряюсь в догадках, что же случится с Марципариной!

— Канкобра! — одними губами произнесла Бланш.

— Что, так серьёзно?

— К сожалению.

И о Марципарине поговорили, казалось бы, что ещё?

Как часто бывает, что у самой верёвочной лестницы внука посещают… Обычно не новые мысли, но подзабытые воспоминания о непроговоренном. Будто за саму лестницу они у него и завязаны — хитроумным морским узелком на память.

Вот и сейчас — можно биться об заклад, он вспомнил, как там, высоко в небесном Новом Флёре начал рассказывать легенду о Кешле. Начал, но не закончил.

Что ж, потому и не закончил, что на небесных островах издревле круглый год царит лёгкий морозец, а уж когда поднимается ветерок — пронизывает до старых костей. Бланш тогда продрогла и остановила внука, ну а в следующую встречу им уже было не до легенд — поскорей бы восстановить отшельничий дом и быт, да вернуться от Гатаматар, а через раз — срочно погадать по глазам Драеладра.

— Хочешь досказать? Изволь.

В Ярале, как-никак, гораздо теплее, чем в Новом Флёре. Можно хоть до полудня простоять у верёвочной лестницы и не окоченеть.

— Я остановился на миге, когда извещённый Кешлой о гарпии Кёсм из Алахара вошёл в коридор, за которым начиналась полоса препятствий, и тут в спину ему грозно уткнулся осуждающий взгляд, а в ушах зазвенел хохот.

Кёсм обернулся и увидел… А вот в том, что и как он увидел, имеются разночтения.

В главной, самой достоверной версии Кёсм обернулся и увидел парочку гарпий — одну пожирнее, другую же совсем хлипкую. Стоило ему на них посмотреть, как они свои осуждающие взгляды немедля спрятали и, потупившись, прыснули прочь. Однако, спрятаться не сумели.

— Почему не сумели? — заинтересовалась Бланш.

— Видать, не ожидали, что придётся прятаться, — пояснил Бларп. — Гарпии не знали заранее, что Кешла о них расскажет, вот и подставились под удар. Понадеялись на то, что если взмоют под высоченный стрельчатый свод, Авдраму их мечом ни за что не достать — даже полутораручным. Но только мудрец, не будь дураком, прихватил с собой самострел. Как вытащил он его — птицедевы заметались в поисках выхода, да поздно. Кёсм из Алахара хладнокровно их расстрелял с дальнего расстояния, а после отправился проходить Ашогеорнову полосу препятствий. В чём и преуспел.

— Без новых приключений?

— Ну, есть вариант, где на Кёсма в дополнение к гарпиям напал ещё и Двавр, один из старших братьев Кешлы. Парень страдал: злодейка-судьба наградила его бычьей головой и кучей внутренних конфликтов. Потому-то и добивал всякого жениха Кешлы, которого гарпии почему-либо выпустили из своих орлиных когтей. Зачем добивал? Может, из ревности — ну, если верно, что он сам на сестру глаз положил. Или же просто не любил смазливых удачников, ревновал их даже не к сестре, а к судьбе — это, говорят, серьёзнее.

Авдрама же о скверной привычке Двавра предупреждал ещё Глелдав — первенец Ашогеорна, да только прочие братья его слова заболтали, дополнили своими, очень похожими, но полностью лживыми. Потому-то, разделавшись с гарпиями, Кёсм нового нападения не ждал. Как результат — Двавр его больно ранил рогом. Ну, словно в назидание: не возносись!

Да только всё равно Кёсм из Алахара рогатого ревнивца смог победить. Полутораручный меч, взятый для вида (лишь бы надурить наивных гарпий, заставить напасть первыми) вполне пригодился и по основному назначению. С одного маха срубил Двавру голову: ну подумаешь — бычья!

И вот выходит Кёсм из последнего колодца, раненный, но счастливый, в правой руке держит меч, а в левой — рогатую голову. Дескать, вот она, официальная разгадка. Ибо, коли есть официальная, о гарпиях-то можно и умолчать. Зачем? Да их ведь только тронь — таких теней на всё светлое набросают, что и сам победе не обрадуешься.