Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

– Тебе не обязательно смотреть на это. Я могу попросить кого-нибудь из владеющих Силой отвести тебя обратно в Олений замок.

– Ты только что объяснила, почему так делать нельзя.

– Верно.

Настала ночь, мы развели костер, а отец все не умирал. Так скорее я умру от всего этого, чем он. В воздухе сгустилось невыносимое напряжение. Мы хотели, чтобы он наконец умер, и ненавидели себя за это.

Мы – те, кого я привыкла считать его настоящей семьей, – сидели вокруг костра, спиной к каменоломне.

– А можем мы помочь ему? – спросил Пер. – Что, если каждый из нас отдаст что-то его волку? – И впервые на моей памяти он солгал: – Я ничуть не боюсь попробовать!

Он встал.

– Пер! – предостерегающе крикнула Неттл, но он резко хлопнул по каменному боку волка:

– Я не знаю, как это делается. Но я отдаю тебе память о том, как моя мать не узнала меня и прогнала со своего порога. Мне это не нужно. Я не хочу переживать об этом.

Рука отца слегка дернулась. Пер стоял и ждал. Потом убрал свою ладонь.

– Кажется, ничего не вышло, – сказал он.

– Не кори себя, – отозвалась Неттл. – Думаю, в тебе слишком мало Силы для этого. Но сама мысль хорошая. И он сейчас не в том положении, чтобы помешать нам. – Она встала грациозно, как и всегда, и положила руку на морду волка. – Волк из снов, возьми мои теплые воспоминания о тебе.

Неттл не сказала, что это за воспоминания, но по тому, как она расслабилась, я поняла, что она и впрямь отдала волку нечто.

Когда Неттл села, встал Лант:

– Хочу попробовать. Хочу отдать ему память о нашей первой встрече. Я тогда перепугался до дрожи.

Лант положил руку на плечо волка. Он стоял так очень долго. Потом коснулся пальцем руки моего отца, там, где была кожа.

– Возьми это, Фитц, – сказал Лант, и отец, кажется, взял.

Спарк попыталась, но не смогла. Кетриккен тихо улыбнулась.

– Я уже отдала ему то, что хотела, чтобы он вложил в своего волка, – сказала она, заставив нас всех гадать, что бы это могло быть.

– Нет, – сказал Нед. – Я сохраню все воспоминания о нем и все, что я к нему когда-либо чувствовал. Это нужно мне. А из чего еще, по-вашему, рождаются песни? Отец это знает. Он не хотел бы, чтобы я забывал.

Дьютифул поднялся на ноги и жестом велел двум своим сыновьям отойти:

– Лучше сохраните то немногое, что вам известно о нем, мальчики. А у меня есть кое-что, чего не жаль. Однажды ночью мы подрались. В ту ночь я ненавидел его. И всегда сожалел об этом. Возможно, теперь та ночь сослужит службу.

Закончив, он вытер слезы с лица и сел. Я пристально смотрела на Шута. В эти минуты он был именно Шутом, скорбь стерла с него маски лорда Шанса, леди Янтарь и лорда Голдена. И он больше не был ничьим Любимым. Просто печальный маленький человечек, сломанный паяц. Но он так и не встал, и не выразил желания пожертвовать чем-то ради отца. Я сидела тихо, как мышка. Мне нужно было придумать какой-то план, иначе меня оттащат прочь, прежде чем я успею сделать задуманное. Я потупилась, словно испугавшись, и вскоре все заерзали, а Спарк предложила принести всем чая.

– И холодной воды, – попросила Кетриккен. – Хочу попробовать хотя бы смочить ему рот. Он, должно быть, очень страдает.

Не сейчас. Не стоит и пытаться сделать это на глазах у всех. Они привыкли, что я сплю возле волка. По крайней мере кто-то из них вскоре уснет. «Подожди немного, не умирай», – мысленно молила я отца. Обратиться к нему в Силе я боялась и держала стены высоко поднятыми, чтобы Неттл не учуяла, что я задумала.

Ночь сгущалась так медленно… Мы выпили чая, и Кетриккен смочила губы отца влажной тряпочкой. Его глаза были закрыты. Должно быть, он уже никогда не откроет их. Его костлявая спина медленно вздымалась и опадала с каждым вздохом. Спарк уговорила Кетриккен лечь поспать, а сама отправилась с Лантом к верхнему краю каменоломни, чтобы нести стражу. Дьютифул и Неттл, усевшись поближе, о чем-то напряженно говорили. Принцы клевали носом, сидя спина к спине. Нед сидел в стороне, тихо перебирая струны. Я догадывалась, что он вкладывает в музыку воспоминания. Интересно, могут ли звуки впитаться в каменного волка?

Я свернулась на земле и притворилась, что сплю. Выждав очень-очень долго, открыла глаза. Все было тихо. Я придвинулась ближе, сделав вид, будто ворочаюсь во сне. И осторожно повела рукой по шершавому камню к волчьей лапе.

И когда я уже подняла руку, готовая обхватить лапу, раздался голос Шута:

– Би, не делай этого. Ты же знаешь, я не могу тебе позволить.