Гейл Карсон Ливайн - Зачарованная Эви [litres]

– Не волнуйся, Чижик! Я больше в жизни не съем ни одной белки. Король Имберт запретит есть белок. Тебя никто никогда не съест!

А вдруг он далеко и не слышит меня? Где он может быть?

Скорее всего, он вернулся туда, где ощущал себя в безопасности, туда, где лечат. Я бросилась обратно во дворец.

Пока я бежала по ступеням, в голове мелькнула мысль: сколько минут прошло с тех пор, как часы пробили три? Я промчалась по коридору и по пути оглядела стены, пол, потолок. Ни следа Чижика.

Мимо мелькнула служанка с огромным мешком.

Ни следа Чижика ни в моей аптеке в кухне, хотя я заглянула даже в горшки и самые большие банки с травами и смела все со всех столов и полок на случай, если он за чем-то прячется.

Я снова выбежала во двор, ломая себе голову, не подстроил ли Чижик все это, кроме превращения в белку. Может, это он заморочил голову госпоже Клорис, чтобы она сделала ему предложение, а он ей отказал бы, а Люсинда разозлилась бы и за это…

…Превратила бы его в огра…

…Чтобы он мог быть со мной?

Чижик! Вот балда! Знал бы ты, как я тебя люблю!

Скоро ли часы пробьют четыре?

На поле для состязаний уже успели соорудить загончик, окруженный стражниками, и в нем скакало с полдюжины белок. Служанка высыпала туда орехи из мешка. Если какая-нибудь белка пыталась выбраться из загончика, стражники – очень осторожно – подталкивали ее обратно. Из амбара текла толпа, и все несли белок в сетях.

– Будьте добры, берите белок по одной и подносите ко мне, чтобы я могла с ними поговорить, – попросила я стражника у загончика.

Принц Джеррольд приказал ему слушаться меня.

Стражник вытащил белку: та дрожала с головы до ног, и взгляд ее влажных карих глазок так и перебегал то на меня, то в сторону, то на меня, то в сторону.

Понимает ли теперь Чижик по-киррийски?

– Чижик, ты женишься на мне?

Кто-то в толпе прыснул со смеху. Когда все закончится, он пожалеет.

От моих слов с белкой ничего не произошло. Я сделала предложение еще трем.

Из амбара выскочил Дуб с белкой в сети:

– Госпожа Огр, только взгляните!

Его белка тряслась не меньше всех прочих, но ни дрожь, ни сеть не мешали ей прижимать крошечные беличьи лапки то к голове, то к животу – вверх-вниз, вверх-вниз.

У нее болит голова! И живот!

– Опусти-ка сеть, Дуб. – Я взглянула белке в глаза. – Чижик, ты женишься на мне? Прошу тебя, стань моим мужем! Тебе надо на мне жениться, я тебе как врач говорю!

Белка перестала дрожать и хвататься за голову и живот. Говорить она не может, но может кивнуть. Почему она не кивает?

– Кивни, если согласен жениться на мне. Кивни, ну пожалуйста!

Не кивает. Почему?!

– Чижик, я люблю тебя!

Часы пробили раз.

Ой, только не это!

Ох…

– Не только для того, чтобы вылечить тебя от этого беличьего обличья. Я хочу стать твоей женой. Теперь я понимаю.

Часы пробили два.

Белка кивнула.

Чижик кивнул.

И под гул третьего удара белка выросла, расширилась и превратилась в Чижика, который тут же выпалил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да! – взревела я за миг до последнего, четвертого удара.

Повеяло фиалками.

Люсинда грозно нахмурилась:

– Ты что, сейчас опять передумаешь?

– Уж точно нет.

– Ага. Умница. Как всегда, мой дар оказался идеальным.

Я снова стала человеком. Снова. Со всех сторон послышались радостные возгласы. Люсинда еще два раза поздравила себя и наконец исчезла.

Чижик поцеловал меня, не замечая вони.

А я покрылась мурашками.

Принц Джеррольд торжественно поздравил нас. Король Имберт повторил поздравления сына и добавил:

– Я вел себя как полный идиот.

– А что, состязания закончились? – глянув на арену, поинтересовался Чижик.

– Да. – И я как могла кратко рассказала ему, что произошло. Когда Чижик узнал, что господин Питер сам себя ранил, глаза у него стали круглые. Я опасалась, что пребывание в беличьем обличье подорвало его силы и он не перенесет таких новостей, но все же рассказала, кто на самом деле принц Джеррольд. Однако Чижик, едва услышав об этом, преклонил колени и поклялся принцу в верности – нам, всем остальным, это и в голову не пришло. Мы исправили свою оплошность и последовали его примеру.

– Госпожа Эви, вы заслуживаете всего счастья на свете, – сказала госпожа Дария, когда мы встали.

Леди Элеонора шумно хвасталась, что поспособствовала счастливому концу:

– Я же вам говорила, он вас обожает!

– Сегодня великий день, – сказал Дуб. Он весь сиял, глядя на всех нас, но особенно на принца Джеррольда. – Госпожа О… Эви, вам теперь тоже пойдет на пользу овечье молоко с имбирем, – добавил он.