Варвара Мадоши - Морской закон, рыбья правда

Никаких других островов на морской глади видно не было, скал тоже. Кому приспичило передавать здесь световые сигналы?

— Когда-то здесь был торговый перевалочный пункт, — сказал маг Лин, присаживаясь рядом с ней на скамью. — Морской народ торговал с жителями побережья… Тут над водой один маяк, другой — под водой. Его использовали как ориентир.

— Маяк под водой, значит, — проворчала Зура.

— А что вас удивляет?

— Дикость это. Как с морским народом можно торговать? У них ни рук, ни мозгов. Рыбы и рыбы.

— Вы же с ними воевали, — укорил маг тоном учителя при храмовой [2] Большинство региональных религий континента Гесия больше похожи на философские учения. Их основной догмат — поклонение четырем стихиям. Исключение — степные племена с их культом предков и небесный народ, который напрямую поклоняется своим умершим магам. школе, разочарованного невнимательностью ученицы. — А ночью уже успели познакомиться с Антуаном. По-моему, он не менее разумен, чем мы с вами. Хотя, должен признать, мышление у его народа своеобразное.

«Антуан», вспомнила Зура, это тот здоровяк, который нес ее на руках. Она готова была поклясться, что в него превратилась огромная рыба, которая помогла ей не утонуть… нет, чушь.

Так она и сказала.

— Да нет, не чушь. Именно превратилась. Только не рыба. Морской народ ближе к наземным животным, таким как вы или я, чем к другим, живущим в океанах. Они не мечут икру, а сами рожают своих детей и выкармливают их молоком.

— Да как угодно. Зачем он меня вытащил, как мне добраться обратно на большую землю и чего вы хотите от меня за помощь?

— Сразу хватаете за жабры, я вижу, — чуть улыбнулся маг. — Мне это нравится. Отвечу по порядку. Вытащил он вас потому, что я его просил спасать людей, попавших в такое положение, а еще потому, что вы ему понравились — очень упорно сражались за жизнь. Обычно-то он эту мою просьбу выполняет с прохладцей… Добраться до большой земли вы можете на моей лодке, но сегодня пускаться в путь не советую — вот-вот разыграется сильный ветер, не хуже, чем вчера. Завтра и послезавтра погода будет спокойнее. Но я хочу попросить вас задержаться. Не потому что вы чем-то мне обязаны — мы с Антуаном спасли вас по морскому закону и не собираемся требовать платы. А потому, что у меня для вас есть работа, и я хорошо заплачу.

— Работа? — Зура посмотрела на него недоверчиво.

Какая может быть работа на этом островке? Неужели клеиться будет… Не похоже ведь.

— Мне нужен телохранитель, — объяснил маг.

— От кого вас тут охранять — от чаек, что ли? — фыркнула Зура.

— Не здесь. Я собираюсь нанести ряд визитов… и на берег, и в подводное царство… — Лин вздохнул, посмотрел на горизонт, кивнул чему-то своему. — Я, добрая Зура, хочу остановить эту войну.

Klodwig. Лин и Зура

Война кормила Зуру, сколько она себя помнила.

Когда Зура была совсем мелюзгой, вся жизнь проходила в повозках матери и в беготне между расставленными на бескрайней равнине шатрами. Материны брачные сестры показывали ей роскошные кошмы, ковры, шитые шелком, золотые и стеклянные чаши, и говорили: «Все это война принесла нам». Обводили рукой широкие степи кругом, высокое небо в мелких точках птиц и говорили: «Это все война принесла нам».

Мы должны быть стойкими, рассказывали они. Мы должны быть сильными, ибо если не убережем нашу землю, ее отберут алчные жители пустынь с востока и с запада, с севера и с юга. Всякий, кто может драться, дерется; всякий, кто не может — чинит попоны, вяжет кольчуги, делает колчаны, готовит воинам еду.

И сердце Зуры билось сильнее, когда она разглядывала материнскую кольчугу, свитую из тонкой и прочной проволоки: прикасаться к этому священному предмету ей не дозволялось.

А если ей случалось увидеть, как по с лихими кличами по степи скакали парни и девицы на горячих конях, соревнуясь, кто кинет дальше аркан, кто кинжал, кто ловчее изрубит набитый сеном тюк на полном ходу, она, случалось, не могла сразу заснуть: лежала и подолгу мечтала, что вскоре вырастет, заплетет волосы в две косы и станет такой же, как они. Какие они были ладные, какие сильные, как свистел ветер в ушах, когда брат сажал ее перед собой в седло, и как загадочно поднимались горы вдали, далекие, неподвижные!

И ласково фыркали кони, задевая ноздрями ее щеки, когда она девочкой пряталась между их длинных узловатых ног, чтобы полюбоваться на учебу молодых.