Варвара Мадоши: Слово короля

Герцог Виер честен и знает свое дело, королева Ала верит ему. Все годы царствования войско и пограничье были первой ее заботой, но работа далека от завершения.

Младшая из сестер, Анна, тяжело больна. Отец Иннокентий говорит — порча. Говорит, только если кто развеселит…

Королева Ала веселье ненавидела.

Вот он, Аллетан, каменный и белый, и река, и крыши — черепица с соломой. Она не как прочие принцессы: жила среди этих людей, ела их пищу, сражалась вместе с ними, ранена была вместе с ними… Тяжел был меч — выучилась стрелять, и до сих пор любила вкладывать стрелы в чужое сердце. Она знала город, знала страну от и до, держала ее в ладони. Знала, какого цвета кровь потечет меж пальцев, если сжать кулак.

Асса другая: принцесска и принцесска, шелковые куклы, парчовые платья, вздохи над веером, сплетни о замужестве — нельзя тебе замуж, сестрица, ни за маркиза Терека, не за пореченского короля… Быть тебе наследницей, милая, после меня, а я долго не протяну, лет десять еще, не больше — грудь болит и хрустальный шар мне туманится. А раз так, то мужа себе ищи не по сердцу, а по стране: из наших, из дворян, и чтобы тебе подчинялся, и чтобы против не злоумышлял, и чтобы с королевской фамилией Оринахтов связан по крови… Да не торопись: не крестьянка — в двадцать лет себя старой девой считать.

Ала умела ждать не хуже, чем вкладывать стрелы.

От мужа нужен только наследник — лучше мальчик. А не то опять начнутся смуты и свары. Если потом принц-консорт начнет много себе позволять, есть много средств.

…У старого короля было три сына. Старший, отец Алы, погиб во цвете лет, упав с лошади. Кто унаследует корону?.. «Дочь принца, — говорили одни, — по праву первородства». «Средний сын короля, — говорили другие, — по праву пола». Король больше слушал голоса вторых. Средний сын, отец Ассы и Анны, зачах за пару месяцев от неизвестной болезни, а вскоре умер и король. «Кто же теперь?» — спрашивали придворные. «Принцесса Ала, больше некому», — отвечали родичи старой королевы. «Должен быть принц Карл, — настаивала партия молодой королевы. — А мать поставим при нем регентшей». И бои продолжались бы долго, когда бы миротворцы из обоих партий не порешили поженить детей: шестнадцатилетнюю красавицу Алу и мальчика Карла, который в свои четыре года собственное имя выговаривал с трудом.

Свадьба состоялась, но в разгар ворвался барон Нойен со своими двумя дружинами — брат жены второго принца, он поддерживал двухлетнюю принцессу Ассу.

Когда коронованная королева Ала, чудом выжившая в том соборе, отвоевала свою страну обратно с помощью мятежного войска дворянского сына Лерувеля, она мучительной казнью казнила барона Нойена с сестрой, а девочек — Ассу и Анну — забрала к себе и объявила своими наследницами.

Но теперь из этого ничего не выйдет, потому что Асса сбежала, хрустальный шар ничего не показывает и слухи просочились в город, а что знает Аллетан, знает и вся страна, и даже если теперь девчонка вернется…

— Я не вижу ее в шаре, — проговорила королева Ала в раздумьях. — До сих пор такого не было. Мало где можно от меня укрыться.

— Есть древние места силы… — начал отец Иннокентий.

— А если она еще в замке?.. — длинные пальцы королевы гладили шнурок от подушки, скручивали, вертели. Как зачарованный следил отец Иннокентий за ее руками, и пот стекал у него по вискам. — Ведь это место помогает своим королям…

— Так ведь Арка…

— Скажите, отец — а если Арку просто облить миртовым маслом, разве будет она плакать хуже?..

— Тогда прикажите замку выдать принцессу, — священник и маг облизнул тонкие губы. — Вам, законной королеве, он не откажет.

Промолчала королева; улыбка скользнула по вишневым губам.

Ала махнула рукой, указывая отцу Иннокентию — он может выйти.

— Жил-был король, и было у него три сына…

Над площадью звенел праздник: шуты, жонглеры, потешники и актеры стекались в столицу. Разворачивали балаганы, ставили подмостки, натягивали канаты на шестах, дурачились, пели и плясали кто во что горазд — и деньгу сшибали, и силы пробовали перед дворцом…

— …и три дочери. Все три сына были как на подбор: один крив и жаден, другой горбат и труслив, а третий — хром и глуп. Зато дочери одна другой красивее и разумнее. Да только что поделать: нужно было завещать королевство сыну, хоть тресни…

Здесь, за специальными шелковыми ширмами, которыми огородили больную принцессу Анну, за полосой пустого пространства и оцеплением стражи почти не слышалось шума городского праздника, затеянного в ее честь.